Фридрих Риттельмайер - Медитация. Двенадцать писем о самовоспитании

Попытаемся теперь по следам этого события подняться в миры тех переживаний, где возвещается тайна внутреннего водительства. Первое переживание обозначено словами: «Овцы Мои слушаются голоса Моего», «Я… знаю Моих и Мои знают меня». В других новозаветных писаниях тоже встречается это переживание глубокого «познания». «А тогда познаю, подобно как я познан». Платон говорит, что всякое истинное познание основано на узнавании того, что душа пережила в горнем мире еще до рождения. Познание, о котором здесь идет речь, находится еще одной ступенью выше. Та единственная в своем роде любовь, что просыпается в нас ко Христу, если нам хоть раз удалось увидеть Его таким, каков Он есть, возникает оттого, что мы понимаем: «Вот истинная наша сущность, какой она должна быть! Вот наше божественное «Я»!» Человек испытывает это переживание во всякое мгновение, когда видит Христа таким, каков Он есть в действительности. Но хорошо бы довести все это до своего сознания, для чего служит следующая медитация. Ее можно начать с попытки представить самих себя в свете Христовом, такими, какими мы, собственно, задуманы. Тогда « познание», глубже которого ничего нет, низойдет на нашу душу. И вспыхивает божественная идея нашего существа. Высвечивается наше истинное «Я». Словно на алмаз, лежавший в темноте под землей и камнями, упал солнечный свет — так приветствуют друг друга Христос и наше истинное «Я». Они сияют единым светом, как алмаз и солнце. Посредством этого образа можно медитировать над истиной: «Я… знаю Моих, и Мои знают Меня». Это впечатление может усилиться до переживания: никто не знает меня по имени, кроме Христа; я был сокрыт даже от самого себя, пока Он не позвал меня по имени. Но теперь я знаю себя или, во всяком случае, имею догадку о себе и знаю, что я познан. Когда я думаю о Христе, я думаю и о своей лучшей сущности; а когда я думаю о своем истинном «Я», то во мне одновременно вспыхивает Христос, в котором оно сокрыто. «Ему придверник отворяет» — и в нас действительно есть придверник, который отворяет только Христу. Мы остаемся «заперты», пока Он не придет. Всегда, когда мы делаем действительно правильное для нас, это происходит на основании подобного глубокого «познания».

На испытавшего это нисходит неописуемое чувство защищенности. Словно до сих пор ты был на чужбине, и теперь пастырь, о котором говорится в притче из Евангелия от Луки, нашел пропавшую овцу и взял ее на плеча. Ты и не знал, как прежде заблуждался и каким защищенным можно чувствовать себя в мире. «И не погибнут вовек, и никто не похитит их из руки Моей». Но так будет, лишь когда ты услышишь водительный голос. Иначе тут же вновь возникнет чувство полной потерянности. А ты и не догадывался, что все время жил в этой потерянности.

Следующим после защищенности будет чувство надежного водительства. Оно целиком исходит изнутри. Нам не стоит ждать какого‑либо внешнего водительства, выраженного в знамениях и знаках. А там, где они как будто бы имеют место, надобно проверить их самым тщательным образом. Водитель живет внутри нас. И мы уже ни на мгновение не лишимся твердого указания, едва только расслышим в хаосе внутренних голосов голос водительства. В будущем люди научатся совершенно по–другому слушать этот звучащий в душе голос. Христос сказал, что будет жить в нас. Тогда всякий пожелает всегда идти под этим водительством. Но идти трудно. И все‑таки бодрственное, чистое вслушивание вовнутрь вскоре выведет нас на удивительно надежные жизненные пути.

В конце концов к нам приходит чувство величайшего богатства. Мы вступаем в благодатный мир, где начинается уверенное развитие. «Я даю им жизнь вечную». И мы знаем: здесь цветут истинные пажити души. И все сады горних миров отворяются.

Если в предыдущей медитации мы слышали «Я есмь» Христа перед собой, так что оно становилось дверью, в которую мы проходим, то теперь мы слышим его как бы позади нас и над нами. Когда мы обращаемся к этому «Я есмь» с каким‑нибудь важным для нас частным вопросом, нам иной раз кажется — коль скоро у нас хватит терпения подождать, пока это «Я есмь» станет достаточно сильным, — будто из этого «Я есмь» доносится голос, который нас ведет, взывая к нашей истинной сущности, любовно оберегаемой им и лелеемой. В том, что мы не слышим этого голоса, большей частью виновата нехватка мужества. Мы боимся, что голос скажет нам что‑нибудь такое, чего мы все‑таки не хотим делать. Этот страх заглушает в нас голос Христа.

В восточных мирах искали «учителя». Но он находился вне человека. В западных мирах человек имел водительство внутри себя. Но водительство осуществляло не высшее « Я», не божественный учитель. И вновь в возвещении Христа Иоаннова Евангелия мы видим соединение распадающихся миров и возвышение их через дар Христова «Я».

Но главное в этой медитации — удерживать в сознании, что именно там, где Христос говорит о водительстве, Он утверждает, что Своим водительным чином обязан лишь силе Своего самопожертвования; с одной стороны, Он указывает на Отца: «Я и Отец — одно», а с другой стороны, именно здесь говорит о людях: «вы боги» (Ин., 10: 34). Мы не можем останавливаться тут на всех подробностях. Но мы должны знать о настрое, составляющем основу этого глагола Христова, и быть способны оживлять его в себе.

Самое важное здесь то, что с каждым разом нам будет все яснее, как благодаря этому меняется весь наш мир. Куда бы мы ни посмотрели, отовсюду сияет нам навстречу божественное «Я». Когда мы смотрим вниз (хлеб есть представитель этого царства), на нас взирает «Я», отдающее нам свою жизнь. Когда мы смотрим вверх (свет есть пророк этого мира), на нас смотрит «Я», допускающее нас к участию в своей жизни. Когда мы смотрим наружу, мы открываем для себя божественный луч в ближних, приглушенное «Я в Отце». А когда мы смотрим вовнутрь, позади нас во всем своем величии вновь встает божественное «Я». Повсюду возносятся миры света.

Но и слово «свет» здесь слишком блекло и безжизненно. Из света отовсюду смотрит на нас

«Я», как из немецкого слова Licht (свет) выглядывает некое «я» (ich). Чтобы не останавливаться на первых смутных догадках, мы должны сначала завоевать эти миры под и над нами, вне и внутри нас. И тогда из‑за старого мира воздвигнется новый мир, преисполненный духовного величия и щедрого добра. Куда бы мы ни посмотрели, всюду наш взгляд зрит лик Отца, чьим Я–голосом является Христос, и мы угадываем грядущее величие центрального глагола Евангелия от Иоанна: «Я в Отце».

Каким, наверное, чудом было, когда Христос, шествуя по земле, познавал Самого Себя. Он смотрел на свет и в сокровеннейшей сущности света вновь обретал Самого Себя: «Я есмь свет миру!» Он смотрел вниз, на землю, поднимал хлеб и вновь говорил: «Это Я!» Никогда прежде не происходило в человеческом духе ничего более великого, чем это познание.