АДЬЯШАНТИ - Конец твоего мира. Откровенный разговор о природе просветления

Многие не могут это чувствовать, поэтому поток проявляется как голос. Что касается меня, то сейчас я просто следую естественному потоку. Как сказали бы даосы, следую потоку Дао.

Так что есть много разных аспектов. Это поток. Это голос. И это покровитель, наш советчик. Это наша совесть — но только не та совесть, о которой нам говорит общество. Это совсем другая совесть. Та совесть, к которой взывает общество, по сути — наше суперэго, и она всегда содержит суждения. А эта совесть — это нечто совсем другое. Эта совесть исходит из совершенно другого состояния бытия.

ТС: Вы рассказывали, как в какой-то момент пришли к осознанию, что вы не должны следовать за учителем, не должны следовать какому-то пути или традиции, что нужно найти свой собственный путь. Насколько это осознание было важным для вас?

Адья: Для меня это было чрезвычайно важно.

ТС: Вы и своим ученикам всегда говорите, чтобы они искали свой путь. Но вот что интересно: при этом многие люди, включая меня, чувствуют с вами определенную связь — чувствуют себя менее одинокими благодаря тому, что знают вас. Мы как бы одни, но в то же время вместе. Что вы об этом скажете?

Адья: В двадцать лет, когда ко мне пришло это осознание — что я должен найти свой собственный путь и не должен полагаться только на учителя или на традицию — у меня было одно видение. Я был в открытом космосе, с космическим кораблем меня соединял трос. В какой-то момент я обернулся и обрезал этот трос. И я остался совершенно один, я больше ни от кого и ни от чего не зависел. Это не значит, что я ушел от своего учителя, не значит, что я оставил традицию. Я ничего не отвергал, ни от чего не отказывался. Я просто увидел, что, в конечном счете, ответственность лежит на мне. В конечном счете, никакая традиция, никакой учитель, никакое учение не спасут меня от меня самого. Я понял, что никуда не смогу уйти от этой ответственности.

Но, конечно, в тот момент мне было страшно. Я спрашивал себя: «Боже мой, а что, если я заблуждаюсь?!» Я чувствовал, что я почти ничего не знаю. И, тем не менее, я осознавал, что все должно проверяться и подтверждаться внутри.

Многие люди мне говорили, что они считают себя моими учениками, но это отличается от отношений с другими духовными учителями, потому что у меня нет с учениками никаких личных отношений. Я прихожу, учу, мы взаимодействуем в процессе этого, но у меня нет специального центра, мы не поддерживаем регулярного общения. Это происходит от момента к моменту, от момента к моменту.

Это не значит, что я считаю такой вид отношений с учителем единственно правильным. На мой взгляд, близкие отношения учеников с учителем тоже очень важны. Когда моя аудитория стала расширяться, некоторым ученикам стало чего-то не хватать. Я начинал с маленьких групп, а затем в течение нескольких лет масштабы аудитории изменились. Некоторым людям было комфортнее в маленьких группах — я проводил занятие, затем мы вместе пили чай или завтракали, для некоторых это было комфортнее. Когда стали собираться большие группы, структура занятий изменилась, они ушли. Им пришлось найти что-то другое, что больше соответствовало их потребностям — им нужна была большая близость.

Сам стиль моего учительства такой, что он сразу требует от людей самостоятельности — но именно становясь самостоятельными, они обретают определенную близость. Именно на этом уровне должна произойти наша встреча — на том уровне, где я вижу их целостными, самодостаточными, обладающими способностями, о которых они даже не подозревают. И когда они попадают на этот уровень и обнаруживают свое внутреннее богатство, целостность, тогда мы встречаемся. Встречи не происходит до тех пор, пока они считают себя неполноценными. Но чем больше они укореняются в самих себе, тем больше мы сближаемся — на очень личном и в то же время на безличном уровне.

Когда вы готовы путешествовать самостоятельно, на помощь начинают приходить многие вещи — вы можете это видеть или не видеть, осознавать или не осознавать. Главное, не фиксироваться на чувстве одиночества. В определенный момент возникает ощущение одиночества — когда вы перестаете держаться за учителя, за традицию, за учение, в том числе и за мое, конечно. Внезапно вы остаетесь наедине с самим собой, вам становится одиноко. Но если вы примете это, если не будете этого избегать, вы вдруг совершенно неожиданно обнаружите, что вы не одни — множество других людей делают то же самое, что и вы. Тогда вы начнете совершенно по-другому воспринимать учения. И вы начнете по-другому воспринимать своего учителя — между вами возникнут гораздо более зрелые отношения.

ТС: В одном из предыдущих интервью вы как-то сказали, что во время вашего «окончательного пробуждения», которое случилось в тридцать два года, вы видели свои прошлые жизни. Я понимаю, что вы не очень-то любите говорить об этом.

Адья: Да, вы достаточно хорошо меня знаете. Но, кажется, вы все равно хотите продолжить эту тему? Что ж, давайте.

ТС: Согласно легенде, Будда, сидя под деревом бодхи, в момент своего пробуждения увидел все свои прошлые жизни, которые пронеслись перед его взором как одна вспышка. Мне интересно, что испытали вы.

Адья: Попытаюсь объяснить, что я испытал. В момент пробуждения я как будто оказался вне себя, каким я себя знал. Вокруг была огромная, огромная, огромная пустота. И в этой огромной пустоте, в этом бесконечном пространстве, я видел крошечную, крошечную точку света — такую крошечную, какую только можно себе представить. Эта точка была просто мыслью, которая парила в пространстве. И эта мысль была моим «Я». Как только я увидел эту крошечную точку света, эту мысль, и у меня появился интерес к ней — просто появился интерес — она начала приближаться, все ближе, ближе и ближе. Это было похоже на то, когда вы подходите к забору и смотрите в дырку — когда вы приближаете глаз прямо к отверстию, вы больше уже не видите забор, а видите только то, что находится по другую его сторону.

Точно так же, когда маленькая точка «Я» приблизилась ко мне, я стал смотреть через эту точку. И я обнаружил, что в этой точке, в этом «Я», заключен целый мир. В этой маленькой точке я увидел целый мир. На самом деле, смотрел не я, а сама пустота — она входила в эту точку и выходила из нее, входила и выходила, при этом целый мир появлялся и исчезал, появлялся и исчезал, появлялся и исчезал.

Затем я заметил вокруг множество других точек — я мог войти в каждую из них, и каждая из этих точек была другим миром, другим временем, в каждой из них я был совершенно другим человеком, другим воплощением. В каждой из этих точек заключалось определенное иллюзорное «Я» и определенный иллюзорный мир, который видело это «Я».