Мария-Франсуаза Басле - Апостол Павел

Иудейское общество в Ефесе было древним и весьма процветающим [708], но для Павла Акила и Прискилла подготовили почву в одной из своих наиболее маргинальных групп, где ссылались на Иоанна Крестителя [709]и которая должна была покинуть Палестину в тридцатые годы после казни их наставника. Затем к ней присоединились другие эмигранты, близкие к этому движению — разве не была всегда Малая Азия избранной землей для иудейских сект, учение которых являлось спорным [710]?

Наши знания об этой среде почерпнуты главным образом, из последующих свидетельств, таких как Апокалипсис и Послания от Иоанна [711]. Но надо полагать, что к прибытию Павла эта среда была очень разнородна. Баптистская группа состояла из исконных иудеев, которые согласно «Деяниям» уже получили евангельскую проповедь. Эта группа, безоговорочно признающая Ветхий Завет, легко приняла в Иисусе Мессию, которого они ожидали, даже несмотря на то, что он еще не принял свой славный божественный образ. Кроме того, группа опиралась на ессейское наследие, оппозиционная идея которого выражалась в постоянном проведении границы между светом и тьмой в писаниях. Наконец, изгнанные из Палестины самаритяне и эллинисты представили здесь свое свидетельство: евангелие, составленное позднее обществом Иоанна, неоднократно упоминает о самаритянах и их обращенных, а также отражает в некоторой степени проповедования эллинистов в этой местности [712], это проповедование открыто выражало взгляды, противоположные позиции Храма [713], что наводит на мысль — эллинистическое движение в конечном счете вовлекло в свои ряды и другие религиозные направления. Эллинистский и самаритянский вклад немало способствовал замкнутости группы в лоне ефесского иудейства, боговдохновенный характер которого был для нее неоспорим [714]. Эта группа оказала прекрасный прием Аполлосу, молодому и блестящему александрийскому толкователю, эрудиция которого не мешала говорить ему, подобно пророку, по вдохновению [715]. Он прибыл в Ефес немного раньше Павла и был послан в Коринф, наставленный Акилой к Прискиллой и побуждаемый ефесскими коринфянами [716].

В этом окружении «Деяния» приписывают Павлу способность проповедовать, подобно Иоанну, отражая даже восприятие своих слушателей, для которых он открыл Духа Святого, занявшего главное место в местном евангелии. Такой взгляд, должно быть, сформировался благодаря ефесским летописям, которые использовал автор и которые рисуют картину деятельности апостола так, как это, в свою очередь, передает автор «Деяний». Два первых года, которые Павел провел в Ефесе, представлены в книге «Деяний» как хроника чудес (единственный случай в книге), аналогичная «Сборнику знамений», составленному первыми последователями Иоанна; способ, посредством которого жители Ефеса надеялись получить выздоровление — через прикосновение к одежде Павла — без сомнения, напоминает действия женщины, страдавшей кровотечением и получившей исцеление от прикосновения к одежде Иисуса, описанные в Евангелии [717]. По примеру последователей Иоанна автор «Деяний» преподносит эти чудеса как средство для осуществления миссионерских целей, а также часть проповеди и орудие для обращения: вести о чудесах, распространяясь в народе, среди иудеев и греков, вызывали всеобщие исповедания и даже сожжения на костре.

Однако автор «Деяний» не может сделать заключения об успешности миссии в этой иудейской среде, где Павел проповедовал три месяца. Он покрестил примерно двенадцать человек, вероятно, только группу Иоанна.

Как не предвидеть начавшегося с тех нор раскола в этом обществе, вызванного учением и самой личностью Павла? Нигде, ни в какое время не было засвидетельствовано о дружелюбных отношениях между об ращенными, но оставшимися верными Иерусалиму фарисеями и эллинистами.

Шаткое положение, которое могло бы, кажется, подтолкнуть жертву иудеев Антиохии к эллинистам Ефеса, укрепилось. Надо думать, что в областях Ефеса первое христианское проповедование не слишком затронуло верующих из синагог, где греческая культура и сильное вовлечение иудеев в эллинизированное общество не исключали также продолжительной и замечательной верности традиционному иудейству, которую можно было наблюдать еще в четвертом веке уже в полностью христианской Империи [718]. Первый из обращенных Павлом иудеев, которых он называл «первенцы из Азии», имел греческое имя Епеиет. Именно в этой традиционно иудейской среде Павел приобрел симпатию Александра, иудея из Ефеса, который рискнул публично выступить в его защиту. Это первое общество собиралось у Акилы и Прискяллы, вернейших из верных, которые основывали домашнюю Церковь во всех местах своего жительства, повсюду, где бы они ни проходили [719].

Условия в языческой среде полностью отличались от условий среды иудейской. С точки зрения греков, картина, отображенная «Деяниями», абсолютно правдоподобна, но успех проповедования в таком стиле, то есть проповедования легкодоступного, которое можно рассматривать как «общее вероисповедание», публичное (exomologésis), был довольно специфическим в некоторых религиозных общинах Малой Азии, в Лидии и прилегающей Фригии, неподалеку от Ефеса [720]. Божественные знаки — в основном негативные (болезнь, безумие, слепота, смерть) — воспринимались здесь как необходимость заглянуть в себя и примириться с божеством. Единственным различием было то, что знамения, которые представлял Павел, были все положительными — исцеления и изгнания злых духов… Именно поэтому они казались «не совсем ординарными»!

Таким образом, в своем проповедовании Павел использовал, хотя бы частично, приемы, которые могли влиять на чувства народа и чрезмерное количество которых подчеркивает автор «Деяний»; создается впечатление, что Павел был вызван в Ефес по случаю настоящей эпидемии чудотворений и демонологии, какие обычно внезапно возникают в городе во время стихийных бедствий [721]— известно, что голод, эпидемии чумы, землетрясения причинили большое горе именно в этой области и особенно в это время [722]. Ефесяне охотно обращались к действию талисманов, которые продавались вокруг храма Артемиды. Это были маленькие бронзовые пластиночки, украшенные изображениями оленей и пчел, которые символизировали культ Артемиды и на которых писали заклинания [723].

В Ефесе всегда было в обычае обращаться к чудотворцам, что практиковалось даже в именитых семьях греко-римской аристократии: чтобы излечить больных детей, они не колеблясь обращались к божествам и священникам, которые совершали жертвоприношения и жертвенные возлияния (вина, например), произнося «тайные заклинания», чтобы смягчить подземных богов, которые, как принято было считать, ведали болезнями [724]. Иудейские целители, используя фармацевтические рецепты, созданные еще во времена царя Соломона, особенно ценились в самых высоких кругах [725].