Барт Эрман - А был ли Иисус? Неожиданная историческая правда

Что же это за гипотезы? Одну из них энергично развивает Дж. Уэллс, опираясь на забытые выкладки Дж. Робертсона в 1927 году {49} 49 J. M. Robertson, Jesus and Judas: A Textual and Historical Investigation (London: Watts & Co., 1927). . С его точки зрения, в Иерусалиме существовало небольшое братство мессианских евреев, называвших себя «братьями Господа». К их числу принадлежал и Иаков. Для сравнения Уэллс берет Коринф: Павел именует себя «отцом» коринфской общины (1 Кор 4:15), и некоторые коринфские христиане именовали себя «Христовыми» (1 Кор 1:11–13). Уэллс замечает:

Если существовала коринфская группа, называвшая себя «Христовыми», вполне могла существовать и иерусалимская группа, называвшая себя «братьями Господними». И совсем необязательно последняя была лучше знакома с Иисусом, чем Павел. Иаков же, «брат Господа», вполне мог быть руководителем этой группы {50} 50 George A. Wells, The Historical Evidence for Jesus (Amherst, NY: Prometheus Books, 1988), 168. .

Уэллс цитирует еще Мф 28:9-10 и Ин 20:17, где Иисус называет своих учеников (не родственников!) «братьями».

Эти доводы кажутся резонными лишь на первый взгляд. Прежде всего отметим, что последние два евангельских отрывка вообще не имеют отношения к делу. Они говорят не о какой-то отдельной группе ревностных миссионеров, а всего лишь о Двенадцати. Между тем Уэллс вообще отрицает наличие Двенадцати, поскольку не считает Иисуса исторической личностью I века, имевшей учеников. Когда в Евангелиях ученики Иисуса называются его братьями, это ничуть не льет воду на мельницу гипотезы Уэллса о наличии в Иерусалиме особой миссионерской группы, в которую входил Иаков.

Ситуация в коринфской общине — также слабый аргумент. Павел называет себя «отцом» всей коринфской общины, а не какой-то особой группы внутри ее. Более того, вопреки мнению Уэллса, мы ничего не знаем о группе, называвшей себя «Христовыми». Да, конечно, были христиане, которые говорили, что верны, прежде всего, Христу (а не Павлу, Кифе или Аполлосу). Однако мы совершенно не знаем, как они себя называли: у Павла об этом нет ни слова. Сравнение с иерусалимской группой, именовавшей себя (по мнению Уэллса) «братьями Господними», совершенно неправомерно.

А из чего видно, что в Иерусалиме вообще существовала группа ревностных мессианских евреев, которые стояли особняком от остальных иерусалимских христиан? Абсолютно ни из чего. Ни один источник об этом не упоминает. Эта группа — плод воображения Уэллса и его предшественника Робертсона. Более того, ее существование крайне маловероятно: во всех наших преданиях Кифа и Иаков действуют в тесной спайке. Эти евреи верят в воскресение Иисуса, живут в Иерусалиме, трудятся во имя общих целей, участвуют в общих собраниях и совместно руководят домашней церковью. Кифа — миссионер, которого посылает эта церковь. Если бы в Иерусалиме существовала группа «братьев Господних», состоявшая из ревностных еврейских миссионеров, Кифа обязательно был бы ее членом. Почему же тогда Иаков назван «братом Господним» в отличие от Кифы?

Поэтому Уэллс просто хватается за соломинку. Будет нелишним вспомнить, что мы уже знаем. Согласно нескольким независимым традициям (Евангелие от Марка, Евангелие от Иоанна, Павловы послания, Иосиф Флавий), у Иисуса были братья. Также согласно ряду независимых источников, одного из этих братьев звали Иаковом. Павел говорит об Иакове, брате Господнем. Ясно, что самое очевидное, напрашивающееся и естественное объяснение состоит в том, что Павел имеет в виду брата Иисуса. Этого объяснения придерживаются абсолютно все известные мне специалисты по Посланию к Галатам.

Еще одну попытку уйти от очевидного смысла Павловых слов предложил Прайс. (Заметим, что эта вторая гипотеза исключает первую.) Прайс допускает, что Иакова стали называть «братом Господним», ибо он столь глубоко осмыслил Иисуса небесного, что фактически стал его двойником. В подтверждение Прайс ссылается на некоторые апокрифы, в частности, Деяния Фомы (II век н. э.) [44] Деяния Фомы повествуют о миссионерской деятельности Фомы после воскресения Иисуса. Этот текст наиболее известен сообщением о благовестии апостола в Индии. , где Фома назван «близнецом» Иисуса. Но почему он так назван? Прайс дает ответ: Фома лучше других понял, кто есть Иисус (ср. Евангелие от Фомы 13). Прайс указывает еще на несколько апокрифов, касающихся Иакова Иерусалимского и называющих его братом Иисуса. С точки зрения Прайса, это опять же может быть связано с особой связью Иакова с Иисусом, особенно глубоким пониманием Иисусова учения.

Однако последнее соображение очень уязвимо. В этих других апокрифах Иакова называют братом Иисуса потому, что таково было широкое убеждение ранних христиан. Апокрифисты считают это самоочевидным.

Аналогичным образом обстоит дело с Деяниями Фомы. В этом любопытном произведении все упирается в то, что Фома — и в самом деле брат Иисуса. И не просто брат, а близнец. Он не брат лишь потому, что согласен с Иисусом или очень хорошо его понимает. Напротив, из первой же сцены видно, что особой продвинутостью Фома не отличается. После воскресения Фоме выпадает миссия идти с проповедью в Индию, но он не хочет. Лишь явление Иисуса с небес переубеждает его. О том, что Фома глубже всех понимал Иисуса, сказано в совсем другом тексте, Евангелии от Фомы. Но последнее не называет Фому братом (и уж тем более близнецом) Иисуса.

В некоторых сегментах древней Церкви существовало представление о том, что Фома — брат-близнец Иисуса. (По-арамейски «Томб» как раз и значит «близнец»!) Взяв эту идею на вооружение, автор Деяний Фомы обыграл ее, например, в следующей занятной истории. Корабль, на котором Фома (с неохотой) отправился в Индию, заходит по дороге в крупный город, где вот-вот должно начаться свадебное торжество: царская дочь выходит замуж за одного из местных аристократов. Фому приглашают на праздник, и после церемонии он заводит с новобрачными весьма необычные речи. Как добропорядочный христианский аскет, Фома считает секс греховным, а воздержание — желательным даже для людей, состоящих в браке. Поэтому он пытается убедить царскую дочь и ее мужа не завершать свой брак этой ночью.

Его речи не имеют успеха. Он покидает сцену, и молодые входят в брачный покой. И к своему величайшему изумлению, видят там Фому, сидящим на ложе! Во всяком случае, они думают, что это Фома: сходство с человеком, с которым они только что говорили, разительное. Однако это не Фома, а Иисус. Иисус сошел с неба, чтобы завершить задачу, проваленную братом. Иисус говорит убедительнее Фомы и завоевывает сердца новобрачных, которые после этого проводят ночь не в объятиях, а в разговорах.

Как видим, здесь все строится на том, что Фома и Иисус — братья-близнецы в самом буквальном, а не в символическом или духовном, смысле слова.