Свами Вивекананда - Йога идет на Запад

Пока она строила храмы, то надеялась на чудо, но когда строительство стало подходить к концу, Рани Расмани все более задумывалась о будущем храма. Дело в том, что шудрам запрещалось возлагать сваренную пищу к статуям богов, а также раздавать прасад, то есть посвященную Богу пищу, святым людям и паломникам. Кастовые запреты весьма запутаны, и женщина надеялась, что специалисты смогут найти в них какую-то лазейку. Но чем больше писем она рассылала пандитам, знатокам толкования шастр, тем меньше надежды у нее оставалось. Пандиты были единодушны: шудры, вайшьи и кшатрии могут приносить фрукты к храму, но только брахманы могут варить пищу и приносить ее богам. Но брахманам запрещается совершать службы и даже вкушать прасад в храме, принадлежащем шудре. Сделавший это брахман осквернит себя и больше не будет принадлежать к касте священников.

Обратилась Расмани и к Рамкумару, и тот, согласившись с остальными знатоками, нашел-таки выход из ситуации: женщине надо отдать храм брахману, а тот, поместив в храме статую Кали, должен начать готовить там пищу и приносить Кали жертву. Тогда и другие брахманы смогут прийти в этот храм.

Отнюдь не все пандиты одобрили решение Рамкумара. Они считали такие действия скорее приличными адвокатам, нежели Божьим людям. И хотя Расмани и отдала храм своему гуру, брахмана, который бы начал служить, она найти не могла.

Брахман по имени Махеш, уже служивший в одном из поместий Рани, уговорил своего брата Кшетранатха начать служение в Дакшинешваре. Несмотря на то, что служить тот начал не в главном храме, посвященном Кали, заколдованный круг все-таки распался, и брахманы потянулись сюда.

Рани решила обратиться к Рамкумару, попытавшись уговорить его взять на себя священническую миссию. Тот после долгих уговоров согласился, но с одним условием: он совершит церемонию водворения статуи Кали, но служить в храме будет недолго, пока ему не подберут замену. Речь шла буквально об одной неделе.

Церемония водворения статуи была роскошной: множеству прибывших со всех концов Индии пандидов раздали по накидке из шелка и по золотой монете. А прасад для святых людей и вовсе раздавался из громадных котлов, которые никто не мог посчитать.

Приехал на церемонию вместе с братом и Гададхар. Но к прасаду он не притронулся, а просто купил себе у лоточника поджаренного риса и ел только его. Дождавшись окончания церемонии, которая завершилась на рассвете, Гададхар ушел в Джамарпукур.

Но брат почему-то не спешил за ним следом. Гададхар вновь отправился в храм Кали и узнал, что тот все-таки принял предложение и стал постоянным священником. Гададхар попытался объяснить брату, что это не соответствует канонам и их отец, всегда уважавший законы предков, вряд ли бы такое решение одобрил.

Рамкумар был уверен, что боги на его стороне, и, для того чтобы убедить в этом и младшего брата, предложил прибегнуть к древнему методу дхармапатра, что означает «листок беспричастности». Они написали на двух одинаковых листочках слова «да» и «нет» и бросили их в шапку. Задав божествам вопрос: «Прав ли Рамкумар?», братья попросили маленького мальчика вынуть один из листков. Тот вынул листок со словом «да».

Гададхар признал волю богов, но вкушать храмовый Прасад все равно не стал.

И Рамкумар снова нашел компромисс.

– Ты можешь брать в храме сырые продукты и сам готовить себе еду на воде из Ганга, которая смывает любой грех.

Гададхар остался в Дакшинешваре и сам готовил себе еду так, как и сказал брат.

Очень интересно отношение Рамакришны к кастовым запретам. Безусловно признавая их верность и святость, он в зрелые годы тем не менее неоднократно нарушал их, прозревая, если богам угодно иное. Пока же он только помогал брату служить в храме Кали.

Храм Кали в Дакшинешваре весьма велик, но помещение, в котором находится статуя богини, тесное, и в нем могут находиться только брахман и несколько молящихся. Все остальные стоят на открытой террасе перед храмом.

Своим размером молельня символизирует сердце храма, потому не очень и велика, как и сердце в любом теле. Статуя Кали имеет высоту меньше метра. Богиня изображена стоящей на простертом серебряном лотосе с тысячью лепестков, теле Шивы. Статуя Шивы сделана из белого мрамора, Кали – из черного базальта и наряжена в алый шелк. На ее шею и руки надето множество драгоценных украшений. Подпоясана она связкой отрубленных рук, а ее шею украшает ожерелье из черепов. У Кали четыре руки. В левых она держит отсеченную голову и окровавленный меч, одной из правых благословляет верующих, другой же делает жест, означающий «ничего не страшись».

Еще Кали показывает язык. Считается, что богиня слизывает кровь с меча.

Традиционно Кали изображается дарующей жизнь и смерть, счастье и беды, радость и горе, это и Мать, и Погубительница.

К югу от храма Кали в Дакшинешваре располагалась театральная сцена, а к северу – храм Кришны и Радхи, символов любви.

В других частях храмового комплекса находились кельи, помещения администрации, гостевые комнаты, кладовки и кухни.

В келье с окнами на реку и на музыкальную башню нахабат в северо-западном углу двора и поселился Рамакришна. В ней стояли две кровати: на одной Рамакришна спал, на другой – сидел днем.

Рамкумар все чаще просил Рамакришну совершать обряды в храме Кали, а сам полюбил служить в храме Кришны и Радхи. Возможно, он предвидел свою смерть и хотел, чтобы младший брат заменил его.

Хотела, чтобы Рамакришна остался в Дакшинешваре, и фактическая владелица храмов Рани. Особенно добивался этого ее зять Матхур, который управлял комплексом.

Но Рамакришна, хотя и полюбил это место, оставаться здесь не желал. Он долго избегал разговоров с Матхуром, так как уважал этого человека и не хотел ему отказывать. Но боги не оставили Рамакришне другого выхода.

В 1856 году Рамкумар был вызван по срочному делу в Калькутту и обратно уже не вернулся. Приступ болезни забрал его в пути, когда он еще даже не доехал до столицы.

В двадцать лет Рамакришна лишился брата, который фактически вот уже много лет заменял ему отца. Вряд ли можно описать горе молодого брахмана… И всю свою любовь к брату, всю свою жажду общения и все свои горести Гададхар понес богине Кали. Он проводил в святилище все свободное время, а когда храм в полдень традиционно закрывался, то шел в лес, в самую чащу, и медитировал там, умоляя богиню явить ему свою милость. Но лишь молчание было ответом.

– Как же я тогда мучился, – рассказывал спустя много лет Рамакришна своим ученикам. – Невозможно представить себе эту муку отлученности от Матери! Но все это было естественно. Лежит, например, мешок золота, а за хлипкой перегородкой в соседней комнате – вор. Разве сможет вор спать спокойно? Вот в таком состоянии я и пребывал. Я знал, что Мать здесь, совсем близко. Как же мог я желать чего-то еще? Она есть беспредельное счастье. Все богатства мира ничто рядом с ней!