Николай Агафонов - Непридуманные истории (сборник)

– Ну да, как поет Высоцкий, «если в кране нет воды, значит, выпили жиды», – улыбнулся Игорь.

На службе в церкви Михаил, читая на клиросе, сердито косился на стоящего в сторонке Игоря, но поделать ничего не мог, не убегать же со службы.

Игорь причащался за каждой Божественной литургией. После службы они с отцом Аркадием вычитывали акафист перед иконой Божией Матери, именуемой «Неупиваемая Чаша». В свободное время Игорь колол дрова на зиму и складывал их в поленницу под навесом. Вечерами перед ужином они с отцом Аркадием частенько посиживали за шахматной партией.

Лето незаметно закончилось, и началась осень с ее затяжными дождями, носа на улицу не покажешь. Но наших затворников это не пугало, они находили себе занятие и дома. Михаил, у которого вначале было много дел по огороду, теперь, запертый погодой в четырех стенах, заскучал. Наконец он не выдержал и пошел к отцу Аркадию под предлогом вернуть ему книгу, взятую еще в прошлом году. Отец Аркадий с Игорем как раз сидели за шахматной партией.

– Заходите, Михаил, – обрадовался отец Аркадий, – а книгу, пожалуйста, положите на полку. – Перехватив взгляд Михаила, который тот устремил на шахматную доску, тут же добродушно добавил: – Помогите мне, Михаил, а то меня Игорь прямо к стенке припер, не знаю, что и делать.

– Как это не знаешь?! – засмеялся Игорь. – Сдавайся на милость победителя, и все тут.

– Погодите, отец Аркадий, не сдавайтесь, надо подумать, – сказал Михаил с внутренним волнением, которое никак не отражалось на его внешности.

Он внимательно изучил позиции обоих игроков; действительно, для отца Аркадия ситуация была почти безнадежная. Еще, как нарочно, Игорь сидел и самодовольно улыбался. Нет, решил Михаил, ни за что он не даст сейчас восторжествовать этому потомку Сима. Он весь напрягся, обдумывая возможные комбинации, так что ему показалось, будто мозги у него в голове зашевелились. И когда отец Аркадий было взялся за коня, Михаил воскликнул:

– Постойте, батюшка, давайте пожертвуем ладьей!

Отец Аркадий послушался, и уже дальше Михаил взял всю инициативу в свои руки. С него буквально ручьем шел пот. Но все же он вывел партию на ничью. В данной ситуации это почти равнялось победе.

– Ура! – закричал отец Аркадий, и они обнялись с Михаилом.

– Поздравляю, – сказал Игорь, – вы, Михаил Юрьевич, просто гроссмейстер, – и протянул ему руку. Тот, несмотря на свое радостно-возбужденное настроение, весь сморщился, но руку подал.

После этой игры лед в отношениях как бы немного подтаял, и Михаил стал заходить в гости и играть с Игорем в шахматы. Во время игры он не отказывал себе в удовольствии порассуждать о перипетиях истории Российского государства, ставя акцент на негативной роли масонства, в то же время наблюдая, как на это реагирует Игорь. Тот старался в споры не вступать, лишь иногда, ссылаясь на свою неосведомленность, делал наивные ремарки. Бывало, что это балансировало на грани ссоры, и в один из вечеров Михаил сорвался после очередного высказывания Игоря.

– Хотя я, Михаил Юрьевич, только наполовину русский, – рассуждал Игорь, – но мне все равно обидно, что кто-то считает русских дураками и простофилями, которых легко обмануть хитрым и коварным масонам. Ведь русский народ дал миру столько гениев, сколько, я думаю, ни один народ в мире.

– Так-то оно так, – соглашался Михаил, – просто мы, русские люди, доверчивы, как дети, потому Бог и любит русский народ.

– Ну, по вам этого не скажешь, – засмеялся Игорь.

– Вот потому-то меня евреи и не любят, – вспылил Михаил, – что я их насквозь вижу. – При этих словах он ткнул пальцем в сторону Игоря.

– Насквозь только рентген видит, – парировал тот.

– Я и без рентгена вижу. Скажите, что вам в России делать, если у вас есть своя родина?

– Кому – мне? – удивился Игорь. – Да я здесь родился, здесь моя родина. И родители мои здесь родились, и деды, и прадеды.

– Нет, ваша родина Израиль, вот и ехали бы туда.

– Не могу согласиться с вами, Михаил Юрьевич, иудейская культура для меня совершенно чужда. Я воспитан в традициях русской культуры, как, между прочим, и тысячи других евреев. Эта культура для меня родная. Скажите мне, почему художника Левитана называют русским художником, если он по национальности еврей? Да потому, что он писал в манере русской живописи, и душа у Левитана была русская. Так же как у армянского еврея Айвазяна, который вошел в историю как русский художник Айвазовский.

– Может, вы, Игорь Львович, и «Квадрат» Малевича тоже посчитаете русским искусством? – все больше распалялся Михаил.

– Нет, не посчитаю, я вообще это искусством назвать затрудняюсь.

– А я не затрудняюсь назвать это искусством, но только искусством сионистским. Между прочим, Малевич родился и вырос в России, что вы на это скажете? – торжествовал Михаил.

– Скажу только одно: значит, родители Малевича не привили ему любви к стране, где он родился и вырос.

– Нет, уважаемый Игорь Львович, ему привили, но только обратное – ненависть к России. Все эти Малевичи, Бруневичи, Бронштейны и прочие до сих пор ненавидят Россию и желают ее погибели.

Видя, что спор все более приобретает окраску ссоры, Игорь решил смягчить тон.

– А мы давайте с вами, наоборот, любить Россию и всею душою желать ей процветания, – предложил Игорь, – и тогда посмотрим, что сильнее – любовь или ненависть.

Но именно это оказалось последней каплей, переполнившей чашу.

– Нет, – вскричал Михаил, вскакивая с места так, что посыпались шахматные фигуры, – только не с вами! – И выбежал из дома.

После этого случая он неделю не появлялся в доме отца Аркадия, но через неделю, когда друзья сидели за ужином, Михаил без стука вошел в дом, сразу же у порога привалился к косяку, весь какой-то потерянный, бледный, с лихорадочно бегающим взглядом.

– Что случилось? – встревожился отец Аркадий.

– У сына моего температура под сорок, не знаем, что делать.

Игорь встал и, пошарив под кроватью, достал свой саквояж с медицинскими инструментами, доставшимися ему по наследству от отца, коротко бросил:

– Пойдемте, посмотрим.

Придя в дом, Игорь, осмотрев и ощупав мальчика, жестко заявил:

– Положение серьезное, острый аппендицит с перитонитом, надо срочно в больницу на операцию, иначе летальный исход.

– Паром не работает, по такой погоде не меньше двух часов на машине в обход трястись, – сделал подсчеты отец Аркадий.

– Что ты, Аркадий, столько он не выдержит, ему немедленно нужна операция.

– Погоди, Игорь, у тебя же есть хирургические инструменты, ты сам можешь сделать операцию.

– Давай отойдем в сторонку.

Когда они отошли, Игорь зашептал:

– Ты думай, что говоришь, Аркаша, ты ведь ровным счетом ничего не смыслишь в этом. Я же говорю, что аппендицит с перитонитом, там уже в кишечнике гной, поэтому и такая высокая температура. Даже в стационарных условиях это считается сложной операцией, а здесь – никаких условий. Если мальчик умрет, меня же в тюрьму посадят, ты это понимаешь?