Н. Голдовская - Радуйтесь!

Часто я задавал ему вопросы, касающиеся моей внутренней жизни, сложных ситуаций. И получал ясные ответы, которые, как выяснялось позже, касались даже не этих конкретных случаев, а всей моей судьбы. Жизнь моя была непростая. Эти ответы меня потрясали, потому что какие-то подробности никто не мог знать, кроме меня и Бога.

Действительно, у отца Саввы был необычайный дар, который он скрывал. Когда к нему относились с недоверием или скептицизмом, он внутренне закрывался и ничего не говорил. А когда видел, что человек не праздно спрашивает, а ставит вопросы, ему необходимые, то отец Савва все твое нутро мог тебе раскрыть. Это свидетельствовало о благодатном, старческом устроении его души.

Хотя, конечно, я был еще слишком молод. Наверное, все дети в отношении к своим родителям бывают слишком требовательны, спесивы. Думают: «Я-то тоже кое-что значу в жизни!» И у меня тогда такие мысли, настроения проскальзывали. Я много и много себе вредил тем, что заставлял духовного отца где-то закрываться от меня.

– Вынуждали?

– Именно вынуждал – каким-то безблагоговейным отношением. Ну, и он оставлял меня тогда: варись в собственном соку! Но не говорил об этом. Уже потом я все понял.

А почему так было? Да потому, что я вроде бы предавал себя в руки духовного руководителя, а на деле ему же противился. Сам напрашивался на какие-то послушания, обеты – и сам же от них отступал. Это путь блудных сынов, наверное, он для всех характерен (улыбается) .

– Вы очень осиротели, когда в 1980 году схиигумен Савва ушел из этой жизни?

– Не совсем так. За плечами моего пастырского служения уже было более 10 лет. Я сам, как это бывает, оброс печалями и заботами своих духовных чад. Одиночества не чувствовал. Но у меня не стало такого человека, который бы ясно, как день, освещал мои действия, путь жизни. И часто себя укорял: «Сам виноват, что не остался принципиально послушным до конца своему духовнику!»

Отец Савва давал мне свои труды, которые теперь стали публиковаться. Меня удивляло то, что он над ними работал. Тогда господствовал атеизм, не было никакой надежды на издание духовной литературы. А отец Савва предвидел возрождение Церкви, был подвигнут Господом на то, чтобы готовить эти вещи. Простой народ ими сейчас зачитывается. Приходят люди и говорят: «Как хорошо батюшка пишет! Просто, ясно».

Его считали как бы пастырем-народником. У него душа была открыта к простому народу. Я по складу ума хотел немножко высоко летать: дайте мне Григория Паламу, всю высоту нашего богословия! Всем академистам свойственно несколько свысока смотреть на монахов: ну, что они такое могут из себя представлять?! И у меня иногда подобные настроения проскальзывали.

Конечно, я батюшку слушался, понимал: он мой духовный отец. Правда стоит за ним, потому что народ его всем сердцем принимает. Вот начну я сейчас говорить богословскую проповедь. А люди-то не готовы ее воспринимать. Он же два – три простых слова скажет – и к нему спешат с открытой душой, принимают его наставления, советы, молитвенные обращения.

Бог его призвал в непростое время. Церквей было мало. К нему в Печоры люди ехали со всей России. Наверное, ни одного крупного города не найдешь – от Украины до Сибири, – чтобы у него там не было духовных чад. Иногда из какого-нибудь города приезжал целый вагон духовных чад отца Саввы. И все удивлялись: как он мог окормлять такую огромнейшую паству?

У него в келии я часто видел большую, на полметра высотой стопу писем от тех, кто сам приехать не мог. И ни одно не оставалось без ответа. Когда батюшка на них отвечал?

– Теперь вам это уже понятнее? – Теперь-то да. Но я рассказываю о своих тогдашних впечатлениях. Не просто годы, а десятилетия проходили в тесном общении с отцом Саввой. Я имел возможность и в келии его бывать, и лично с ним беседовать. Это богатство сохранилось в моем сердце, в памяти. Когда сейчас вижу на полках церковных лавок книги отца Саввы с его портретом на обложке, то сразу иду и целую: «Батюшка, помолись за меня, грешного!»

2000 год

Господь пришел на землю и стал приемным Сыном плотника. Самым простым из сыновей человеческих. А мы смотрим вокруг, и нам хочется царских палат.

– Так ведь и будут – Царские! – отзывается отец Георгий.

– Ну да, в иной жизни. Но все равно на Рождество возникает вопрос: почему Господь так устроил? – Когда мы приходим в церковь на этот праздник, то прежде всего устремляемся к вертепу (пещере). Его обычно сооружают из елок в центре храма, на аналое. Сверху украшают звездой, снежинками. Внутрь кладут икону праздника. Рядом ставят игрушечных барашков.

– И это вызывает у детей полный восторг. – Радуясь Рождеству в глубине сердца, мы начинаем размышлять о том, как оно происходило. И становимся «почемучками», словно малыши. Мои дети, когда были маленькими, ходили со мной гулять и все время спрашивали: почему дерево зеленое, почему собачка бегает? Они вступали в новый, неизвестный мир.

– И мы, несмотря на взрослые годы, в него вступаем. – Давай обратимся к древним пророкам. За сотни лет до воплощения Спасителя они говорили о Нем как о Царе – из рода Давида. И это действительно так. Но внешне Рождество Господа выглядело иначе.

– Совсем не по-царски.

– Вот идет старец Иосиф с Пречистой Девой Марией из Назарета – в Вифлеем на перепись населения. Евангелие рассказывает: город был переполнен людьми. В Священном Писании не говорится, что у Иосифа не было средств, чтобы снять жилище. Но ни одна гостиница не могла их принять: все было занято. И Святое Семейство располагается в пещере. Здесь происходит величайшее событие – Рождество Господа нашего Иисуса Христа. Пресвятая Богородица спеленала Младенца и положила в ясли (кормушку) для скота.

В рождественских песнопениях спрашивается: что может быть хуже вертепа, беднее, чем ясли? И сердце екает, когда представишь себе Бога Славы в этих яслях. Как же так, Господи? Неужели Тебе не нашлось достойного места на земле?

– И еще одно недоумение. Христос родился. Так почему же нет всеобщего ликования?

– Да, «осанны» не было. Но тут же открылось небо, воспели Ангелы: «Слава в Вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение». Убогий вертеп – и при этом открытое небо. Значит, здесь – величайшая тайна. Небо и земля соединились.

Читать дальше