Алексий Грачев - Что необходимо знать каждой девочке

Надя широко раскрыла глаза, недоверчиво улыбнулась:

– Я бы, конечно, возмутилась. Я бы сказала: «Да ты что? С ума сошла?!»

– Ты бы так сказала, и я бы, наверное, тоже. Но если бы на твоем месте была девушка, которая хочет победить в себе страсть гордыни, она бы смирилась. Она бы промолчала в ответ на несправедливое обвинение.

– Может быть, она бы и промолчала, мамочка, но в душе бы у нее такая буря поднялась!

– Что же делать: человек немощен. Поднялась бы буря возмущения, но уже одно то, что девушка не дала этой буре вырваться наружу, вылиться гневом, одно это показывает, что христианка работает над собой, борется со страстью. А тем, кто прилагает собственные усилия, и Господь помогает. На первом этапе духовного роста такая христианка, может быть, и смутится душой, но справится с гневом. А в следующий раз, помолившись Богу, она и внутренне останется спокойной. Святые отцы говорят, что сохранить мир душевный при несправедливом обвинении помогает покаянная мысль о других своих грехах.

– Как это?

– Если вернуться к девушке-христианке, которая решила бороться с гордыней, то это было бы примерно так. Ее обвиняют: «Она любит подслушивать, она сплетница…» и так далее. А христианка слышит это и думает: «Господи, те, кто обвиняют меня, и не знают о моей другой страсти – гордыне. Как я ставлю себя выше всех, как я не люблю смиряться… А ведь гордыня гораздо хуже того, в чем меня обвинили…»

Укорив себя таким образом, христианка и в душе не будет сердиться на оскорбляющих ее и постепенно стяжает истинное, непоказное смирение…

– Ну, это очень трудно, – задумчиво сказала Надя. – Мне кажется, и справедливое-то обвинение трудно снести молча – сразу хочется в ответ обвинить. А что говорить о несправедливом!..

– Конечно, трудно, очень трудно. Но это творчество, высшее творчество, на какое только способен человек, для которого он создан. И стихи писать трудно, и картины писать трудно, и ученым быть трудно, но ты только сравни результат того и этого творчества. О том, чего стоит труд многих писателей и композиторов, мы уже говорили. А труд христианина-подвижника, побеждающего свои страсти, увенчивает золотым венцом Сам Господь! Человек таким образом, восходя все выше по духовной лестнице, уподобляется Богу – становится преподобным.

И в этом, Наденька, женщины ничем не ниже мужчин: им открыт тот же самый путь, их ждет та же борьба и те же венцы в Царствии Небесном.

– Но женщины не могут быть священниками, приносить Богу Бескровную Жертву в храме… По крайней мере у нас, православных…

– Однако апостольское служение открыто и женщинам. Жены-мироносицы первыми узнали о Воскресении Христа. Они не испугались, пошли с благовониями ко Гробу Господню. А потом рассказали ученикам о Воскресении их Учителя. Те же усомнились, не поверили… Женщины кажутся такими слабыми, немощными, а в вере они часто оказываются сильнее мужчин. Посмотри, как в храме на богослужении много женщин! А в годы гонений на Церковь верующие женщины проявляли чудеса мужества, даже героизма: они оставляли уютные квартиры, обеспеченную жизнь и ехали за своими духовными наставниками, епископами и священниками, в ссылки, делили с ними годы изгнания, лишений, скрашивая своей заботой горькую участь гонимых. Сколько простых русских бабушек тайно от матерей и отцов в те годы крестили своих внуков! Как они молились о России и ее воинстве в годы войны!..

И сегодня, Наденька, женщины призваны к апостольскому служению – свидетельствовать миру об Истине. Свидетельствовать не только словом, поучением, воспитанием в вере детей, но и всей своей жизнью…

Мама помолчала немного.

– Наденька, – обратилась она к дочери, – мы говорили с тобой о выборе пути… Так вот, и это тоже выбор пути: кому, чему служить – Богу или миру? Кому, чему посвятить все силы и способности? Что сделать главной целью своей жизни?

Еще раз повторяю тебе, что человек свободен в выборе. И эта свобода налагает на него великую ответственность.

Но и тот, кто безусловно выбирает служение Богу, спасительный путь борьбы со страстями, может на этом пути шествовать самой трудной, самой узкой и неудобной тропой, по которой идут лишь немногие…

– О чем ты, мама? Зачем усложнять себе путь, который и так труден?

– Путь спасения открыт для всех, в каком бы звании и положении ни находился человек. Но некоторым христианам этого мало: они ищут христианского совершенства… Скажи, Надя, ты помнишь, как Спаситель сказал богатому юноше – что надо сделать, чтобы достигнуть совершенства?

– Он сказал: «Если хочешь быть совершен, продай имение, раздай имущество нищим, возьми крест твой и следуй за Мною…» Но юноша не смог…

– Это значит: отвергни весь мир, не имей ни богатства, ни семьи и следуй крестным, скорбным путем Спасителя. Таков путь монашеский. Отказ от стяжания, то есть имения, собственности, и от брака, то есть полное хранение целомудрия, – вот что составляет основу этого подвига. Монахов еще называют иноками, подчеркивая тем самым, что они отличаются от всех, что они иные, не от мира сего. Они служат только Богу и молятся за грешный мир. Это, Надя, путь высокий, Ангельский… путь для немногих.

Конечно, и семейная жизнь спасительна. В семейной жизни христианам (а особенно женщине-христианке) приходится проявлять воздержанность, уступчивость, смирение и терпение. Семейная жизнь – хорошая школа воспитания в себе самоотвержения. Чадородие – средство для спасения женщины. Дети в семье получают христианское воспитание.

Но все же монашеский путь выше: это путь христианского совершенства. Недаром монахинь называют невестами – не чьими-нибудь, а Христовыми. Невесты Христовы…

Знаешь, Надя, мне всегда хотелось, чтобы кто-нибудь из вас, моих детей, пошел этим путем. Часто, вглядываясь в ваши лица, присматриваясь к вашему поведению, я думала: «Кто же из них захочет пойти в монастырь?» Это ведь не всякому по душе и по силам. Будущий монах должен любить молиться, он должен жить молитвой – мне так кажется… И кажется, что склонность к монашеству (как мы читаем во многих житиях преподобных) должна проявляться в детстве… Хотя, впрочем, бывает и иначе.

В конце прошлого века в городе Ельце жила одна купеческая семья. В ней было много детей. Мать, женщина очень благочестивая, в юности желала поступить в монастырь, но была выдана замуж. И вот, как-то она говорила детям о своей надежде: что не исполненное ею осуществит кто-нибудь из ее детей. Один из сыновей, мальчик веселый, подвижный, даже озорной, возражал матери: «Ишь ты какая, сама не пошла, а нас – в монастырь!» Мать отмахивалась: «От тебя-то, озорника, я этого не жду…»

И надо же, чтобы именно этот мальчик стал впоследствии монахом – и не просто монахом, а известным в Москве духовником и старцем! Это был архимандрит Георгий Лавров, живший в двадцатые годы в Даниловском монастыре, ставший позже исповедником и мучеником…