Евгений Поселянин - Святые вожди земли русской

В Древней Руси немыслимо было, чтобы православный человек прошел мимо церкви, не сняв перед нею шапки и не осенив себя крестом. Теперь сплошь и рядом вы увидите нарушение этого обычая даже верующими людьми. Безобразно и непростительно, человек, который не осмелится пройти не только мимо высшего человека, в котором он нуждается, но и перед равным собою, не приветствуя его поклоном, проходит перед местом особого присутствия Божия, ничем не выразив своего уважения этому месту. Снимать шапку перед храмами и креститься на них нужно внушать детям с раннего возраста.

Старец Серафим Саровский, имевший исключительно высокое мнение о святости храма, говаривал, что нет выше послушания, как при храме, что большое счастье даже подметать там пол. О святости всего того, что относится к области храма, он говаривал так, что все похищенное из храма, даже вынесенный из него сор, представляет собою огонь, разрушающий благосостояние человека. Поэтому даже сор, вынесенный из храма, он советовал не выбрасывать зря, а сжигать, развевая пепел по воздуху.

Нельзя сказать, чтобы у нас люди в достаточной мере заботились о благосостоянии храмов.

Отдавая должную справедливость усердным женщинам, которые то вышьют «воздухи» для чаши и дискоса, то принесут в церковь новую завесу, то разошьют прекрасный ковер для алтаря, идущий от престола в церковь, то пожертвуют перекид на аналой, надо сказать, что такие женщины являются, скорей, исключением из общего числа верующих, которые пальцем не двинут для благосостояния или украшения своего приходского храма. И мало людей подходит под слова заамвонной молитвы, читаемой в конце литургии: «Освяти любящих благолепие дома Твоего, Ты тех воспрослави Божественною Твоею славою».

Отчего богатые люди, тратящие громадные деньги на отделку своих пышных помещений, украшающие столы для затеваемых ими званых обедов цветами на несколько десятков рублей, — отчего эти люди никогда не украсят в праздничный день иконостаса цветами, не пожертвуют венка живых цветов на образ, перед которым поют «величание» и к которому прикладывается народ? Сколько тепла может внести в дело веры живое усердие к храму и его украшению!

Во всяком приходе должен бы составляться кружок ревнителей — мужчин и женщин разного возраста, от детей до стариков, который бы занимался содержанием храма в порядке и чистоте и постоянным его украшением, со всем тем что живая, порывистая мысль и горячее усердие могут внести в украшение храма красоты, смысла и чувства.

Люди, знающие обряды всех религий, единогласно утверждают, что ничто не может сравниться с православными молениями о загробной участи отошедших к Богу православных. Действительно, скорбь Православной Церкви об ушедшем чаде проникнута необыкновенной теплотой и непоколебимой надеждой. Православная Церковь не только не отступается от своего умершего члена, но проявляет о нем особую заботливость. Труп для православного не есть куски тлеющей материи, а оставленный духом храм живого Бога.

Поэтому покойник одет в светлую, большею частью никогда не надеванную еще одежду, кладется в гроб, обставляется горящими свечами, на грудь ему кладут икону, на чело надевают венчик, как знак Христовой в нем победы. Над ним совершаются панихиды, в которых все время звучит мысль о продолжении жизни, о непрерывной связи его с живыми людьми. Во время отпевания в погребальных песнях усопший как бы говорит со стоящими друзьями, а они взывают к нему.

У гроба усопшего, а в семьях ревностных и еще сорок дней по смерти, читают Псалтирь, чтобы отогнать от души нечистого духа. Подобно тому как царь Давид отгонял пением псалмов своих духа тьмы от охваченного им царя Саула, ту же силу эти псалмы имеют над темными духами и теперь — вот почему по покойному читается Псалтирь.

Затем самое высшее добро, какое оказывает Церковь умершему, — это есть поминание его на проскомидии. На этом вопросе надо подробно остановиться по его важности.

Та часть, которая вынимается из просфоры с произнесением имени живого или умершего лица, знаменует собою душу этого человека. В конце литургии, после приобщения верных, все эти частицы ссыпаются в чашу и проникаются, таким образом, животворящею Кровью Христовой. Над ними произносятся священником слова: «Омый, Господи, грехи поминавшихся здесь Кровию Твоею честною».

При этом видимом соприкасании частей просфор с Кровью Христовой происходит невидимое соприкасание души поминаемого человека с существом Божиим. Души светлые ощущают при этом особую радость — одинаково, будут ли они находиться в теле или, по окончании земной жизни, вне тела; души злые — некоторую тревогу от соприкосновения с высочайшей сферой, от которой они так далеки; все же — ощутительную пользу.

До какой степени для душ важно поминание их на проскомидии, можно судить из нескольких рассказов о достоверных событиях.

Один священник, вновь поступивший в приход, в течение нескольких ночей видел во сне своего предшественника, окованного цепями и со страшным выражением на лице, очевидно, в тяжелой муке о чем-то его упрашивавшего. Наконец в одном из снов этот священник указал своему заместителю на церковный жертвенник.

Встревоженный этим сном, молодой священник осмотрел все вокруг жертвенника и нашел запиханными между жертвенником и стеной многочисленные записки, которые в свое время были поданы прихожанами для поминания их родных на проскомидии. Очевидно, священник по нерадению эти записки бросал за жертвенник, не читая их.

Молодой священник, совершая проскомидию, усердно помянул всех записанных лиц и в его следующем сне опять увидал старого священника. На этот раз он был с веселым лицом, освобожденный от цепей, и поклонился в ноги своему заместителю.

Еще более замечательный рассказ передается из уст в уста в Москве.

В одном из приходов московских, у Девичьего поля, был священник, страдавший запоем. Он был человек кроткий и хороший, но несчастная страсть дошла до такой степени, что прихожане тяготились таким батюшкой и неоднократно просили митрополита Филарета избавить их от запойного священника.

Была написана резолюция об увольнении его из прихода и вечером доставлена к митрополиту. Митрополит хотел подписать это определение, но почему-то раздумал и, оставив бумагу на столе, ушел в свою спальню. Уснув, он увидел странный сон. Он увидел себя окруженным какими-то страдающими людьми. Большинство из них были убогого вида, были люди с раскроенными черепами, облитые кровью, с ранами в груди. Все они, наступая на митрополита, требовали у него прощения для того священника.

Проснувшись вскоре, глубокой ночью, митрополит решил, что это «искушение», и, вставши, отправился в кабинет, чтобы подписать резолюцию об удалении батюшки, и вновь какая-то сила удержала его. Он вернулся в спальню, заснул и снова был окружен теми же людьми, которые просили его помиловать священника с еще большею настойчивостью. И снова, проснувшись, митрополит пошел в свой кабинет, и снова какая-то сила помешала ему подписать бумагу. Снился ему в ту же ночь этот сон и в третий раз, причем эти люди кричали ему: