Ярослав Лазарев - 100 вопросов к Богу

– Подождите, вы чего-то далеко ушли от первоначального вопроса – так было на самом деле все, что описано в священных книгах, или нет?

– И да и нет, по-моему. Понятно же, что человеческий язык, как и все конечное, несовершенен. И вот, представь себе, происходит что-то, какое-то событие, имеющее отношение к Богу, к божественному. Скажем, Бог так или иначе сообщает людям, что пусть они не убивают друг друга и не крадут друг у друга всякие вещи. Понимаешь, ведь Богу не обязательно лично являться для этого на какую-то гору и давать Моисею таблички с правилами. Если уж Он, например, захотел бы людям сообщить, что, мол, ребята, не мочите друг друга по пустякам, Он мог бы эту простую, в сущности, мысль, как какой-то вирус, запустить в человеческий разум, правильно? Допустим, что Он так и делает. А люди, которые хотят записать для потомков, как это произошло, – им проще оформить это в историю со скрижалями, потому что у них просто такая картина мира. Это сейчас думают, что человек может сам выдумывать новые мысли. Но вообще-то это не такая уж и очевидная вещь. И ничего нет удивительного в том, что когда-то другие люди были уверены, что любые новые мысли, которые у них появляются, им в голову вкладывает Бог. Это не значит, что они были глупее нас. Ну, как тебе объяснить. Ты читал Гомера?

Лука виновато развел руками.

– Ну, какие твои годы. Видишь ли, греки были не глупее нас. До сих пор люди читают Аристотеля, например, какими бы науками они ни занимались – хоть физикой, хоть лингвистикой, – все равно перво-наперво читают Аристотеля. Он написал обо всем и не написал ни одной глупости. И до сих пор остается авторитетом. И тот же Гомер. По «Илиаде» видна очень интересная вещь, которая имеет отношение к мировоззрению греков вообще. Они в принципе были уверены, что боги вмешиваются абсолютно во все. Если кто-то натянул лук и промахнулся, то мы бы сказали, что просто плохо прицелился. А они – нет. У них это всегда значит, что какой-то бог или богиня в это время был рядом и помешал человеку выстрелить – пальчиком чуть-чуть отклонил стрелу. Что, дураки были греки? Но мы же знаем, что не дураки, вся европейская цивилизация – это цивилизация в основе греческая. Просто вот так они видели мир. А мы видим мир по-другому. И нам-то, естественно, кажется, что наше мировоззрение правильнее, но если попробовать быть объективными, то мы поймем, что наша точка зрения не более доказательна, чем их.

Я уже видел, что Лука снова хочет обвинить меня в уклонении от темы, поэтому поспешил сказать:

– Так вот, касательно священных текстов. Вот Бог явил что-то людям. Разные люди увидят разное! Один скажет, что Бог умер на кресте, другой – что Бог спустился в подземное царство и играл там с кем-то в футбол… Что ты смеешься? Есть и такие трактовки! Поэтому если прямо отвечать на вопрос – было или не было? – то ответ такой: было, но описано это в каждом конкретном тексте так, как это было увидено людьми, а взгляд человека, как известно, субъективен. Так что ты мне теперь легко ответишь на мой вопрос: почему в мире существует много религий, а не одна-единственная?

– Конечно, потому же. Потому что люди разные и видят поэтому Бога по-разному, – ответил Лука как что-то само собой разумеющееся, а потом, подумав, сказал: – Но ведь это только ответ с одной стороны. Гораздо интереснее – зачем именно Богу много разных религий? Он ведь мог бы сделать всех людей одинаковыми, и тогда все радостно поклонялись бы одному и тому же богу, ходили бы в одни и те же церкви и так далее…

– Да, это ты правильно заметил, – сказал я и подумал, что вот это-то мне и нравится в Луке – способность не останавливаться на одном полученном ответе, а сразу за ответом увидеть следующий вопрос.

– Только вы не отвечайте. – Лука в шутку погрозил мне пальцем. – Я сам, а то я давно не отвечал.

– Хорошо!

Лука подумал и неожиданно вскрикнул:

– Так это же просто! Если каждая религия видит Бога по-своему и по-своему права, то это значит, что ни одна из них не видит Его целиком и полностью, окончательно и бесспорно. Значит, Богу нужно много религий, чтобы, ну, как это сказать… Получше рассказать о себе. Иначе получилось бы, что Он слишком себя ограничил бы. Согласны?

Мы с Лукой некоторое время ехали молча, но неловкости никакой не было – просто мы оба отдыхали и переваривали все то, что сегодня говорилось. В какой-то момент я понял, что еще один вопрос остался неоговоренным. И сразу его задал:

– Мы говорили, почему есть много разных религий, исходя из того, что Бог для всех один. И это кажется довольно очевидным. Но все-таки, тем более что как раз те вопросы, которые кажутся очевидными, на проверку, бывает, оказываются самыми интересными: почему мы так уверены, что Бог один? Почему их не может быть в самом деле много разных?

– Сейчас подумаю, – живо отозвался Лука и скоро сказал: – Странно. На первый взгляд ответ очевиден: потому что не может быть двух всемогущих и бесконечных богов. Но я сначала так подумал, а потом сразу спросил себя: а почему это не может быть двух таких богов? Ведь мы уже поняли, что человеческая логика не работает для Бога, у Него может быть какая-то совсем другая, какой мы даже представить себе не можем…

– Да уж, – сказал я, – непросто получается.

Мы надолго задумались, а потом я решился:

– Вот что. Не с этой стороны надо думать. Смотри, допустим, что Бог не один, а, ну,скажем, их двое. И что оба – бесконечные, оба – идеальные, оба – всемогущие. Каждый тогда может другого отменить, так? Ну, раз он всемогущий, то, значит, может сделать так, чтобы остаться одному?

– Допустим, – согласился Лука.

– Вот. Ну, если отменил и остался один, то вопрос отпадает, Бог один. А если нет? Тогда это значит, что у двух богов нет никакого конфликта – это две бесконечности, два всемогущества, полностью совпадающие друг с другом. А значит, по крайней мере с нашей, человеческой точки зрения, это все равно что один Бог.

– Точно! Слушайте, так ведь это же как в нашем православии – Бог триедин. Ведь есть Отец, Сын и Дух Святой. И тот, и другой, и третий – Бог, всемогущий и всемилостивый и так далее. А для нас они совпадают, они – Единый Бог.

– Наверное, – согласился я, догмат о Троице так догмат о Троице.

После этого мы говорили о всякой ерунде – я рассказывал смешные истории, которые со мной случались на дороге, а Лука, не помню, почему зашла об этом речь, стал делиться со мной рыболовными секретами, которым его учил отец.

Как я ни торопился, к Волге мы все-таки подъехали уже в темноте и на паром не успели. На берегу столпились такие же, как мы, неуспевшие путешественники. Я заранее оплатил билет на самый ранний утренний рейс и вернулся к машине.