Вэй У Вэй - Открытая тайна

Это то, что мы есть, когда отличны от проявленного.

Таким образом, мы, чувствующие существа, есть сам ум проявляющийся,

И, объективно, ум, проявляющийся как «вещи». Ноумен, как определяет термин, есть ум. Феномен, как определяет термин, есть видимость.

В непроявленном мы ноумен,

В проявленном мы видимость (феномен).

Они не отделены, не более отделены, чем вещество и его форма.

Их различие в видимости, которая есть у одного и отсутствует у другого.

Почему так?

Потому что в проявлении ум разделяется на наблюдателя и наблюдаемое. Наблюдаемое — видимость,

Его наблюдатель — противоположность видимости,

Двойственные аспекты проявляющегося ума. Знание того, что наблюдаемое не существует Отдельно от наблюдателя,

Знание того, что наблюдатель не существует Отдельно от наблюдаемого,

Восстанавливает единство разделенного ума. Тогда нет другого и, следовательно, не может быть себя.

Тогда нет себя и, следовательно, не может быть другого.

Без протяженности в пространстве, без длительности во времени,

В целостном уме,

Нет существ, чтобы страдать, испытывать боль или удовольствие,

Ненавидеть или любить.

Исчез вместе с эго бич волеизъявления,

Ум как концепция отсутствует абсолютно, Чистая ноуменальность, некому ее осознать, Ничем не сдерживаемые и сияющие — это все, что мы есть.

Воспринимать моток веревки как змею — это иллюзия;

Перестать воспринимать змею — значит воспринимать моток веревки тем, чем он является.

Воспринимать моток веревки как моток веревки — все еще иллюзия.

Перестать воспринимать моток веревки

как моток веревки — значит воспринимать предполагаемый моток веревки, чем бы ни был предполагаемый моток веревки.

Чем бы ни был предполагаемый моток веревки, он свободен [пуст] от концепции мотка веревки,

Потому что пустота — это воспринимание самого воспринимания,

Поскольку воспринимающий восприятия змеи и восприятия веревки должен уйти со своими объектами, оставляя лишь воспринимание — то есть то, что есть, или таковость.

Пустота, которая есть ничто (не форма),

которое есть ноумен, который есть субъект, который есть я,

И множественность, которая есть видимость (форма), которая есть феномен, который есть объект, который есть другой.

Неотделимы и являются аспектами друг друга, взаимозависимыми противоположностями.

Обоюдно противоречивы как концепции разделенного ума, но в их источнике в целостном уме, предшествующем концептуальной двойственности, в отсутствие объективной интерпретации, —

Их тождественность абсолютна.

Мы должны увидеть и понять, что их объективная интерпретация как противоположностей — иллю­зия, а их абсолютная тождественность — конец ил­люзии, то есть пробуждение от иллюзии [32] Кто «должен понять»? Наша ноуменальность требует понять, наша феноменальность кажется способной видеть и понимать, но только понимание есть, и мы есть оно. .

Когда становится ясно, что объект всегда, неиз­бежно является своим субъектом, — а чем еще он может быть? — что другой всегда должен быть собой, феномен — ноуменом, видимость — бесформенно­стью (своим необъектным источником), а множе­ственность — пустотой Абсолюта, эта тождествен­ность концептуальных противоположностей стано­вится очевидной.

Вот почему иллюзия и конец иллюзии (иногда называемые Неведением и Просветлением) — одно и то же, и если воспринимаются именно так, значит, воспринимает «просветленный» ум (целостный ум).

Учитывая вышесказанное, воспринимаемое есть воспринимающий, — и точка.

Без разделения на ноумен и феномен, достига­ется высшее сознание и создается правильное понимание среди чувствующих существ. Это называется методом опоры на феноменальные вещи для прояснения истины.

Фацзан, 643-712, из «Золотого Льва»

Фацзан был основателем школы хуаянъ, основанной на «Аватамсака-сутре», с философской точки зрения самой развитой формы буддизма и, возможно, за­вершающей учение школы вэйши, основанной зна­менитым монахом Сюаньцзаном (596-664), который совершил путешествие в Индию и с которым они вместе работали какое-то время. Обе школы сущест­вуют и по сей день. Школу хуаянъ иногда называют «Школой цветочной гирлянды» ( — гир­

лянда), называемой в Японии кэгон. Школа вэйши на­зывается «Школой чистого сознания» и, философски, «Школой только сознания».

Совет разумен, и источник его безупречен.

Без ноумена нет феномена, и нет ноумена без феномена.

Без объекта нет субъекта, и нет объекта без субъекта.

Вне «многих» нет отдельного «одного», и нет «многих» вне «одного».

Это аспект того же учения, но воистину он говорит сам за себя.

Когда мы достигаем просветления, иллюзор­ное становится реальным, и никакой другой реальности не остается.

Фацзан, «Хуаянъ хуань юань гуанъ»

(«Созерцание возвращения к истоку цветочной гирлянды»)

До Пробуждения «я-и-другие по-разному ощущаются, бытие-и-небытие по-разному воспринимаются»; по­сле Пробуждения «вещи и я одинаково забываются (исчезают), бытие и небытие видятся одним и тем же образом».

Тождественность бытия и небытия, себя и дру­гих, ведет к просветлению.

Се Линъюнъ, также известный как Се Юнцзя, 385-433, «Разговоры об Основах»

Здесь Се Юнцзя приводит и обсуждает слова вели­кого Даошэна (360-434), основателя чанъ-цзун в Ки­тае примерно за три поколения до Бодхидхармы. Даошэн с группой монахов, среди которых наибо­лее известны Сэнчжао (374-414), чья «Книга Чжао» была переведена Вальтером Либенталем [33] ’Макег ЫеЬепй1а1 (1886-1982) — немецкий философ, специалист по китайскому буддизму. — Прим. перев. и который, как и Даошэн, был учеником Кумарадживы, и Се Юнцзя (385-433), разработали учение, впоследствии получившее известность как чань (в Японии—дзэн).

Они придали ему такое совершенство простоты вы­ражения, что никто из последующих наставников не смог с ними в этом сравняться.

Следует отметить, что учение подчеркивает с самого начала, что весь вопрос в воспринима­ли — либо целостным умом пробужденного, либо посредством разделенного ума отождествленного. Это опять есть Видение Бодхисаттвы, выражаемое в чем-то еще. Вещи, факты, объекты, выраженные как существительные, просто не существуют, все является функционированием, и на истину можно указать (насколько это вообще возможно), лишь ис­пользуя глагольные формы речи для описания того, что обычно переводится нами как существительные, например бессмысленная «мудрость» и множество других вводящих в заблуждение терминов.