Шри Ауробиндо - Шри Ауробиндо. Жизнь Божественная – I

С другой стороны, если сопоставить бытие проявленного мира лишь с сознанием и с силой сознания, то можно рассматривать и воспринимать наш мир как движение Силы, подчиняющейся определенной скрытой воле или необходимости, обусловленной самим существованием созидающего и воспринимающего Сознания. Тогда проявленный мир будет игрой Пракрити, или Силы реализации, действующей ради удовлетворения Пуруши, Сознательного Существа и наслаждающегося свидетеля; или же – результатом игры Пуруши, отраженной в движениях Силы, с которыми самоотождествляется Пуруша. В этом случае мироздание есть игра вселенской Матери, извечно стремящейся воплотить Себя в бесконечных проявленных формах и в неиссякающем многообразии опыта.

Взглянув на Вселенское Существование в его отношении к самосущему блаженству извечного бытия, мы можем рассматривать его как Лилу, игру. Душа всего сущего, вечно юный, неисчерпаемый и неутомимый в своем никогда не прекращающемся творчестве, Он вновь и вновь созидает Себя в Себе ради одного – наслаждения и блаженства этим своим самосозиданием и самовыражением, и Его Лила – игра и радость, радость ребенка, поэта, актера, изобретателя и инженера, а Он Сам – и игра, и игрок, и поприще для игры. Эти три обобщенных компонента игры бытия, определяющиеся его отношением к Сатчитананде – Вечному, Неколебимому, Неизменному – и соответствующие концепциям Майи, Пракрити и Лилы наших философских систем, где они представлены как противоречащие друг другу, в действительности вполне совместимы, взаимно дополняют друг друга и в совокупности должны с необходимостью учитываться в формировании целостного, всестороннего взгляда на мироздание. Тот мир, частью которого мы являемся, даже при поверхностном подходе воспринимается как движение Силы. Но эта Сила – если уйти от внешней, наружной стороны ее деятельности – представляет собой в одно и то же время устойчивый и постоянно изменяемый ритм вибраций творческого сознания, проецирующего в самого себя истины феноменов своего собственного бесконечного и вечного бытия. Эти ритмические вибрации сознания являются по своей сущности, причине и цели игрой бесконечного блаженства бытия, извечно поглощенного своими бесчисленными формами самовыражения. Такой тройственный или, точнее, триединый подход лежит в основе нашего понимания вселенной.

Поскольку вечное и неизменяемое блаженство бытия, выражающее себя в бесконечном и разнообразном блаженстве становления, составляет основу проблемы, то с неизбежностью приходится допустить, что за всяким нашим личным опытом-переживанием присутствует единое неделимо-целостное Бытие-Существо, поддерживающее этот опыт своим неизменным блаженством и придающее его проявлениям видимость чувственных состояний удовольствия, боли и безразличия. Это неделимое Бытие и есть наше реальное «я». Ментальное существо, подверженное воздействию триады вибраций – радости, боли и безразличия, может лишь в определенной мере и на поверхностном уровне выражать наше истинное «я» в целях приобретения человеком чувственного опыта, возникающего в результате контакта с окружающим миром, что является первым, начальным уровнем ритмических вибраций нашего раздробленного сознания, реагирующего на соприкосновение с космическим бытием. Эта реакция несовершенна, со сбивчивым, нестройным, путаным ритмом, она – лишь подготовка, прелюдия к всеобъемлющей и всеобъединяющей полифонии сознательного Бытия в человеке. Этому незрелому, неровному ритмическому рисунку далеко до того, чтобы быть истинной и совершенной симфонией, в которую он может превратиться только в том случае, если мы соединимся с Единым во всей многовариантности его мелодических голосов и линий и заставим звучать свое существо в унисон с абсолютным и универсальным вселенским гимном.

Если все это верно, то мы неизбежно приходим к некоторым важным выводам. Прежде всего, если мы в глубине своего существа являемся тем самым Единым и представляем собой по сути неделимое всеобщее Сознание, а стало быть, и непреложное всеобъемлющее Блаженство, то распределение нашего чувственного опыта по трем вибрациям – боли, радости и безразличия – может быть лишь неким поверхностным образованием, созданным самым поверхностным пластом нашего внешнего бодрствующего сознания. За этой внешней маской в человеке должно скрываться нечто более глубокое и истинное, способное получать наслаждение от любого жизненного опыта. Именно это непреходящее блаженство незримо поддерживает поверхностное ментальное существо, придавая ему стойкость и жизнеспособность во всех перипетиях сложного процесса Становления. То, что мы называем своим существом, есть лишь блики, трепещущие на поверхности; нашему внутреннему взору остается недоступна бескрайняя область подсознательного и безбрежная сфера сверхсознательного, которые используют в своих нуждах и целях разнообразный поверхностный опыт, воздействующий на наше внешнее «я», служащее для них своего рода чувствительной оболочкой-посредником, реагирующей на соприкосновения с внешним миром. Подлинное и незримое человеческое «я» воспринимает и ассимилирует внешний опыт, извлекая из него все по-настоящему глубокое и истинное и превращая его в творческий материал для своего развития и роста. После этого внешний опыт, обогащенный внутренним синтезирущим процессом ассимиляции, возвращается из глубин нашего существа на поверхностный уровень в виде силы и стойкости характера, знания и жизненного импульса, источник которых остается для нас таинственно скрытым, ибо наш разум, не приученный к концентрации и жизни во внутренних глубинах, всегда лишь скользит по поверхности.

В нашей обычной жизни эта истина нам недоступна и лишь иногда смутно воспринимается и ощущается как нечто неопределенное и неясное. Но научившись жить в своем внутреннем существе, мы неизбежно пробуждаемся к осознанию этой истины и к ее восприятию в самих себе как своего подлинного «я», присутствие которого придает нам ощущение покоя, глубины, чистоты и радости, над которыми не властен окружающий нас мир и в которых мы видим если не присутствие самого Господа, то Его свет, озаряющий изнутри все наше существо. Наше внутреннее «я» со снисходительной улыбкой поддерживает «я» внешнее со всеми его радостями и печалями, воспринимая их как детские капризы. И если бы мы могли погрузиться в глубину своего существа и отождествить себя не с внешним опытом, но с внутренним светом Божественного, хотя и приглушенным, то могли бы распространить и перенести это переживание Божественного света на все свои контакты с внешним миром и, отрешившись в своем сознании от удовольствий и страданий физического тела, витального существа и разума, воспринимать их как чисто поверхностные ощущения, не затрагивающие наше истинное существо. Используя емкие и выразительные санскритские термины, можно сказать, что за manomaya скрывается ānandamaya , или – Дух Блаженства стоит за ограниченным ментальным «я», которое представляет собой лишь искаженное и блеклое отражение Духа Блаженства. Истина человеческого существа лежит не на поверхности, а в глубине.