Андрей Муравьев - Путешествие ко святым местам в 1830 году

Дом Иоакима и Анны и великая церковь на Сионе, называемая Св. Сионом, материю церквей, в его время уже принадлежали туркам, но он говорит, что сию церковь держали прежде венециане и что есть еще на Сионе монастырь венецийского царя, а в нем игумен и схимники, вероятно нынешний армянский Каиафы; упоминает также, что на Сионе был дом Иоанна Богослова, где совершилась вечеря тайная и сошествие Святого Духа (но это должно относиться к большой Сионской церкви) и полагает даже малую Галилею на Сионе, которую ныне указывают на Элеоне. Когда спросил он патриарха, почему сказано у Дамаскина: «В доме Давидове страх велик, тамо бо престолом поставленным судятся всякая племена земная и языцы», а ныне в том нет страха? Патриарх отвечал: «Егда будет пришествие Сына человеческого судити живых и мертвых, тогда и в том дому Давидове Божественное писание совершится, а в юдоли плачевной {44}хощет течи река огненная в день страшного Суда».

Трифон застал 13 обителей внутри города, многие из них уже пустыми; я выписываю его предание о монастыре Архангела Михаила, как отчасти относящееся до России: «В том монастыре живут старцы Савина монастыря, и в том монастыре трапеза была каменная велика и высока; погании турки разбиша верх у той трапезы, и много лет стояше без верха, старцы же Савина монастыря, Моисей да Мефодий, приидоша в Московское царство к царю и Великому Князю Иоанну Васильевичу всея России Самодержцу и святейшему Митрополиту Макарию, моляше Государя, дабы им что дал убогим на содержание трапезы; Царь же и Митрополит не презреша моления их, повелеша дати им на сооружение трапезы, они же приемльше от православного Царя милостыню, отыдоша радующеся в Царьград, и даша турскому царю злата много, дабы им повелел верх у трапезы сделати, и даде им грамоту к Санчаку {45}; Санчак же повеле им верх у трапезы сделати, они же велик труд подеявше, своими руками верх у трапезы сделаша. Санчак же прииде да видит верх у трапезы сделан, и диавольским навождением разъярися яростию великою Санчак на старцев и повеле верх у трапезы разбити опять; они же убогие плакахуся горце и припадоша к великому Архистратигу Михаилу со слезами, и сотвориша пение всенощное во храм его. В туже нощь прииде к Санчаку в храмину, где он почиваше с женою своею, обретеся незнаем человек и взя его от ложа и пойде с ним; стражие и люди Санчаковы не видеша того человека во двор входяща и из двора сходяща с ним; на утрие же обретоша Санчака пред враты мертва лежаща избодена мечем, испыташа известно: како изыде Санчак из двора нощию, а не виде его никто же, и нападе на поганых страх велик и реша в себе: оные калугеры за трапезу пришедше убиша его, да идем к калугерам и сице обрящем у них оружие, что какое железно да побием всех их. И приидоша к ним в монастырь святаго Архистратига Михаила, и обретоша калугеров в церкви стоящих и молящихся Богу, и никакова же оружия у них обретоша, и не сотвориша калугерам зла ничтоже, и Божиею благодатию не смеюще трапезы прикоснуться, стоит же цела и доныне».

Любопытно и то, что он говорит о селе Скудельничем {46}: «И до сего дни то село Скудельниче в погребение странным, которые правоверные христиане приходят от всех стран Востока и Запада поклонитися гробу Господню и святым местам: которому пришельцу иныя страны случится отыти к Богу и тех христиан кладут в том селе Скудельниче; аще будет инок в некотором монастыре пришлец от иныя страны, а случится ему отыти к Богу из того монастыря, приносят в то же село Скудельниче; а ерусалимлян в том селе никого не положат никогда же. В том же селе ископан погреб каменный в горе, яко пещера, и дверцы малы учинены, в том погребе приделаны яко бы закрома два, кладутся христиане в том погребе без гробов на земле; егда положат христианина, или праведна или грешна, и лежит тело его 40 дней и мягко, а смраду от него нет, а егда исполнятся 40 дней, и тогда об одну нощь тело его земля будет, а кости его наги станут, и пришед тот человек, который в том селе живет, землю ту сберет лопатою в одно место и во един закром, а в другий закром кости сберет. А кости целы и до сего дни, а земля аки голуба. И егда кто от православных христиан приидет помолитися и не велят никому же, из того места и села, на мощи взяти ничтоже нимало, и аще который человек возмет втайне от тех мощей и егда пойдет корабль на море, не может идти и учнут того человека турки обыскивати и всякого христианина, и аще что у котораго найдут от тех мощей, ввергнут его в море совсем, а корабль пойдет своим путем, и не взимают от того села ничтоже, понеже не повелено».

Когда спросил он, откуда купель Силоамская, ему сказали: «Егда возврати Господь от Вавилона пленение сынов Израилевых и плен Сион, прииде Иеремия пророк и весь плен с ним на тот поток, и жаден бысть Иеремия пророк и весь плен с ним помолися Богу, да даст ему в ту купель воду». Малый вертеп близ Гефсимании называет он местом, где предал Иуда Христа {47}, а поприще молитвы указывает под маслинами. На вершине же Элеона стояла еще великая церковь Вознесения, и в ней пред царскими вратами лежал камень с отпечатком стопы Христовой; ныне же не только нет церкви, но и самая часовня, выстроенная впоследствии над сим камнем, обрушилась от землетрясения в мае минувшего года {48}; однако и в то время церковь сия принадлежала туркам.

Посетив Иордан, он видел монастыри Предтечи и Герасима на расстоянии пяти верст друг от друга (последний ниже к морю) и к западу от реки, за семь верст в пустыне, гору каменную Сарандарь, высокую и крутую, так что едва можно на нее взойти, и в той горе пещеру и камень в виде стола, на коем сидел Христос, когда постился сорок дней, и за две сажени от того места пропасть, где исчез приходивший искуситель.

Из Иерусалима посланники Иоанна отправились с патриархом Софронием в Египет; вот слова Корабейникова: «И приидохом к святейшему Папе и Патриарху Селиверсту и благословихомся у него и рехом ему: благоверный и христолюбивый Царь и Великий Князь Иоанн Васильевич здравствует о Христе, такожде и благоверная Царица и Великая Княгиня Мария и Царевич Феодор Иоаннович здравствуют; мы же от Митрополита рекохом ему: Дионисий Митрополит великаго города Москвы и всея великия России велели тебе челом ударить святейшему Папе и Патриарху Селиверсту и поклонихомся ему и веле пустить во свою землю. Он же возстав сотвори молитву и поклонися до земли и рече: Бог да простит Царя Государя и Великаго Князя Иоанна Васильевича всея России и Царевича Феодора Иоанновича всея России, что пребеззаконных жидов отгнал аки волков от стада Христова, и рече нам: мы, братие, нарицаемся христиане имени ради Христова, терпим от них великия нужды, и начат плакатися вельми. Мы же, зряще пречистый его образ, не могохом удержатися от слез и молихом его со слезами, дабы нам пользу изрек».