Наталья Сухова - Система научно-богословской аттестации в России в XIX – начале XX в.

Иногда были не очередные – за выслугу лет, а внеочередные повышения в чинах по особому ходатайству епархиального преосвященного. Ходатайство подавалось обер-прокурором во Всеподданнейшем докладе лично императору, и император лично соизволял пожаловать чином или орденом. Обычно таким путем жаловались старшие чины IV класса (действительный статский советник) и III класса (тайный советник) [377].

Прослуживший 25 лет на духовно-учебной службе был обычно профессором (ординарным или экстраординарным). По исполнении 25 лет служения в должности штатного преподавателя совет мог ходатайствовать пред Синодом об удостоении его звания «заслуженного профессора» [378]. Это звание повышало и чиновный статус профессора. Магистры богословия, занимавшие должность экстраординарного профессора, достигали чина VI класса (коллежский советник), а заслуженный экстраординарный профессор, имевший степень магистра богословия, имел чин V класса (статский советник). Доктора богословия и ординарные профессоры имели обычно чины V класса (статский советник), а заслуженный экстраординарный профессор достигал чина IV класса (действительный статский советник). Так, заслуженный ординарный профессор КазДА П. В. Знаменский, окончивший академию со степенью магистра в 1860 г., получивший должность ординарного профессора в 1868 г. и защитивший докторскую диссертацию в 1873 г., к 1890 г. имел чин IV класса (действительный статский советник).

Немаловажным правом обладателей ученых богословских степеней – членов духовно-учебных корпораций – было право на пенсионное обеспечение после ухода со службы. На основании действовавших законоположений для внесения этих лиц в общий Высочайший приказ Святейший Синод входил непосредственно в Инспекторский отдел императорской канцелярии. Пенсионное право лиц, служивших в духовно-учебных заведениях ведомства православного исповедания, было прописано во всех деталях в Своде законов Российской империи [379]. Но главным было то, что лица, прослужившие в духовно-учебном ведомстве на преподавательских должностях от 20 до 25 лет, при увольнении от службы получали пенсию в размере половинного оклада, а лица, прослужившие более 25 лет, – в размере полного оклада [380]. Увольняемые от службы преподаватели-миряне получали не только пенсию, но и право ношения в отставке гражданского мундира («мундирного полукафтана»).

Таким образом, ученые-богословы и преподаватели духовных школ были полноценно включены в правовую систему Российской империи. Это было принципиально определено изначально – тем, что степени, присуждаемые духовными академиями и утверждаемые Высшей Церковной Властью, имели статус государственных, ибо присуждались и утверждались по Уставам, получавшим силу государственных законов. Но этот принцип следовало конкретизировать, соотнести с реальной духовно-учебной деятельностью, применить к разным ситуациям. Этот непростой процесс начался через несколько лет после начала духовно-учебной реформы, в реформах 1860‑х гг. был завершен в целом, но его детализация продолжалась вплоть до начала XX в. Начальные опасения, связанные с включением духовных школ в чиновную систему, не оправдались: решение особых задач духовной школы не вставало в противоречие с полноценной адаптацией членов ее корпораций в государственной системе. Право на чины того или иного класса ученых-богословов и преподавателей духовной школы было соотнесено с правом на чины преподавателей и выпускников российских университетов. Это подтверждало единство научно-образовательного пространства России и упрощало плодотворный обмен научными и преподавательскими кадрами.

Подготовка научно-педагогических кадров имела жизненно важное значение и для высшей духовной школы, и для русской богословской науки. При этом и концептуальная разработка этого вопроса, и, тем более, его практическое осуществление составляли немалую проблему, решаемую на всех этапах развития высшей духовной школы лишь относительно. Если в других областях российской науки на первом этапе ее развития (в XVIII – первой половине XIX в.) главной задачей было формирование национального ученого корпуса, с постепенной заменой им профессоров-иностранцев [381], то для богословия само становление в научном отношении совершалось силами национальных ученых. Научно-богословские кадры на протяжении довольно долгого времени формировали сами себя, что создавало дополнительные сложности. Осмысляя этот опыт, ученые-богословы постепенно вырабатывали и систему подготовки преемников, но процесс шел медленно.

Под «подготовкой научно-педагогических кадров» иногда понимают целенаправленную подготовку кандидатов на кафедры высших учебных заведений (институты профессорских стипендиатов и профессорских кандидатов, аспирантура при учебном заведении) или научных кадров (аспирантура, докторантура), иногда – весь процесс подготовки научно-педагогических кадров, начиная с высшего учебного заведения и кончая мероприятиями по повышению квалификации уже действующих кадров (факультеты повышения квалификации и пр.). В настоящей монографии выбран второй вариант. Это обусловлено не только желанием представить процесс как можно полнее, но и тем, что целенаправленная подготовка кандидатов на кафедры самих духовных академий действовала только с 1884 г. (институт профессорских стипендиатов), отчасти – в 1869–1884 гг., в рамках приват-доцентуры (2.2). Поэтому здесь наиболее подробно рассмотрен период 1884–1918 гг., то есть деятельность системы профессорских стипен диатов. В предыдущие же годы выпускники академий, оставляемые для преподавания, должны были опираться исключительно на общий учебный курс (до 1869 г.) или на отделенскую и групповую специализацию (в 1869–1884 гг.) и личную ревность по делу. Такая же ситуация складывалась с научной деятельностью всех выпускников академий. Поэтому в данную главу включено аналитическое рассмотрение и научной составляющей в образовании студентов (2.1), и те возможности для научно-педагогического роста, которые имели преподаватели духовных академий (2.3).

1814–1869 гг.

Комитет о усовершенствовании Духовных Училищ при подготовке духовно-учебной реформы в 1807–1808 гг. рассматривал каждую академию как ученое заведение, которое занимается научными исследованиями в области богословия и готовит для этого научные кадры. Однако этот замысел не удалось реализовать во всей полноте. В годы проведения реформы 1808–1814 гг. насущная проблема – подготовка духовно-учебных кадров для средней духовной школы – была более реальна и требовала соответствующей постановки учебного процесса. Акцент был смещен на учебную часть, ситуация стабилизировалась, и академии постепенно стали походить на духовные педагогические институты, охватывающие помимо богословия все предметы общего образования, входящие в курсы духовных семинарий. Научная задача академий, хотя и не отменялась, потеряла свою остроту.