Екатерина Каликинская - Святитель Лука: факты, документы, воспоминания

В тайну святости проникнуть нельзя, можно только благоговейно прикоснуться к ней.

Поэтому так нелегко рассказать, каким пастырем был святитель Лука, ведь именно с пастырства начался его путь святого.

Архиепископ Лука Крымский

С другой стороны, в жизни святителя все так, как будто он сознательно «строил» ее как житие. И описывая его пастырский путь, лучше всего вспомнить акафист святителю Луке.

«Подобен апостолам быв… по слову Христову оставиша вся и по Нем идоша…»

Как человек становится святым? Митрополит Антоний Сурожский говорил в проповеди 1 августа 1982 года: «На поставленный ему однажды вопрос о том, что отличает погибающего грешника от спасающегося праведника или от святого, преподобный Серафим ответил: только решимость… Спасение наше – в нашей воле, в нашей твердости, в непоколебимости нашей решимости быть Божиими до конца».

Вспомним самых первых святых – апостолов Петра и Андрея. Они были простые рыбаки, ловили рыбу, надеялись на удачу, сетовали на бедность и так жили. Но вот мимо них прошел Христос, как скупо говорится в Евангелии от Матфея: « Проходя же близ моря Галилейского, Он увидел двух братьев… закидывающих сети… и говорит им: идите за Мною… И они тотчас, оставив сети, последовали за Ним» [2]. Бросили свое дело, надежды, семьи и никогда не вернулись назад – стали учениками Христа. В сущности, нечто подобное происходит и с каждым святым, только не у всех переломная точка указана так ясно.

У главного врача Ташкентской горбольницы Войно-Ясенецкого обращение на пастырский путь было не менее резким и бесповоротным. И по-настоящему смелым. Попробуем представить, что происходило в Ташкенте в 1920-е годы. Марк Поповский писал: «По всему Туркестану разыскивали тех, кто имел отношение к прежнему строю… Для “бывших” не было оправданий. Их расстреливали без суда. Комиссар одного из полков Красной армии в Ташкенте похвалялся: “Я здесь числюсь Малютой Скуратовым. И веду себя как Малюта Скуратов”».

Конечно, к числу «бывших» принадлежали все верующие и в первую очередь пастыри Церкви. В инструкции ВЧК, принятой 1 декабря 1918 года, уездные ЧК должны были поддерживать связь с «надежными партийными товарищами, которые дают им сведения о контрреволюционной агитации кулаков, попов и прочих белогвардейцев, пристроившихся в деревнях». Вот что писал Ф.Э. Дзержинский, председатель ВЧК, своему сотруднику М.Я. Лацису в декабре 1920 года: «…Мое мнение: церковь разваливается, этому нам надо помочь, но никоим образом не возрождать ее в обновленной форме. Поэтому церковную политику должна вести ВЧК… Лавировать может только ВЧК для единственной цели разложения попов». В ответ в 1920 году архиереи, покинувшие Россию, образовали в Константинополе Высшее церковное управление за границей, а в 1921-м – созвали первый Всезарубежный русский церковный собор.

Что же делал в это время профессор Войно-Ясенецкий? Он начал посещать собрания церковного братства и, как сам писал, «часто бывал на этих собраниях и нередко проводил серьезные беседы на темы Священного Писания». Уже тогда его дар проповедника был замечен.

Вскоре на церковном съезде он произнес пламенную речь в защиту Церкви. Святитель Лука писал: «Когда возникла недоброй памяти “Живая Церковь”, то, как известно, везде и всюду на епархиальных съездах духовенства и мирян обсуждалась деятельность епископов и некоторых из них смещали с кафедр. Так, “суд” над епископом Ташкентским и Туркменским происходил в Ташкенте в большой певческой комнате, очень близко от кафедрального собора. На нем присутствовал и я, в качестве гостя, и по какому-то очень важному вопросу выступил с продолжительной, горячей речью…»

После этого и состоялся его разговор с епископом Ташкентским и Туркестанским Иннокентием, во время которого владыка сказал: «Доктор, Вам надо быть священником!» И так же, как первые апостолы, не сомневаясь, бросили все и пошли за Христом, профессор Войно-Ясенецкий с готовностью ответил: «Хорошо, владыко! Буду священником, если это угодно Богу!»

Отец Валентин, 1921 г.

В начале февраля в больничном коридоре появился высокий худой священник в черной рясе, с крестом на груди, в котором сотрудники узнали главного хирурга. Он прошел в операционную, облачился в белый халат, стал мыть руки, и как вспоминала одна из медсестер, «никто в отделении не улыбнулся, никто не посмел задать вопросы, не имеющие отношения к больничным делам. И сам он не спешил объясняться. Только ассистенту, обратившемуся к нему по имени-отчеству, он ответил глуховатым, спокойным голосом, что Валентина Феликсовича больше нет, а есть священник отец Валентин». И далее отец Валентин жил в соответствии с этим духовным званием, взвалив на свои плечи всю меру ответственности, связанной с ним, как крест Христов.

Очень скоро он принял монашество с именем Лука, стал епископом. И, как истинный монах, отказался от всего земного. Он оставил своих детей на руках операционной сестры Софьи Сергеевны Белецкой.

Храм прп. Сергия Радонежского в Ташкенте, где служил епископ Лука (снесен в 1930-е гг.)

Святитель писал, что принял это как волю Божию: «Я читал сто двенадцатый псалом, начало которого поется при встрече архиерея в храме… и последние слова псалма поразили и потрясли меня, ибо я с совершенной несомненностью воспринял их как слова Самого Бога, обращенные ко мне: “Неплодную вселяет в дом матерью, радующеюся о детях”. Господу Богу было ведомо, какой тяжелый тернистый путь ждет меня, и тотчас после смерти матери моих детей Он Сам позаботился о них…»

Епископ Лука в Ташкенте, середина 1920-х годов

Принимая священство, монашество, потом епископский сан, профессор Войно-Ясенецкий прекрасно сознавал, что отказывается не только от семейной жизни, но от научной карьеры, материального благополучия, а также от личной свободы, кладет свою жизнь на алтарь, как жертву Богу.

«За имя Христово гонение претерпевый…»

19 февраля 1922 года Ленин писал в секретном письме членам Политбюро: «Теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи, трупов, мы можем и потому должны произвести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления». 23 февраля 1922 года был подписан декрет об изъятия церковных ценностей. В стране начался откровенный террор в отношении Церкви. Многие верующие восприняли происходящее как начало апокалипсиса, ведь «изъятию» подлежали не только каменные храмы и золотая утварь, но и члены Церкви. В мае взяли под стражу Патриарха Тихона, в июле в Петрограде расстреляли священномученика митрополита Вениамина и десять священников, их обвинили в сопротивлении указу о церковных ценностях. В марте 1923 года был расстрелян глава Католической Церкви в России. Была организована «Живая Церковь», с помощью которой чекисты пытались произвести раскол в церковной среде.