Монах Афонский - Птицы небесные. 3-4 части

— Правильно, батюшка.

— Вот-вот, когда не ждем благодати, тогда она к нам и приходит! Все в руках Твоих, Господи! Где человек стяжает обильную благодать? В покаянии — это первое. В монашеском постриге — это второе. И третье — при рукоположении. Но покаяние — всех выше, ибо оно не дает разлениться душе.

Отец Михаил приподнял голову и перекрестился.

— Отче, так и старец Силуан Афонский говорил. Он еще о духовных бранях много сказал полезного.

Мое замечание заинтересовало схимника.

— А кто он такой?

— Русский монах, подвизался на Афоне в нашем монастыре. О нем недавно хорошая книга вышла с его собственными записями. Написал книгу его ученик, отец Софроний. Хотите, принесу вечером?

— Принеси, принеси… А что он о духовных бранях говорил?

— Сильные духовные брани таковы, что держат душу на грани отчаяния: «Держи ум во аде и не отчаивайся!» Эти слова ему сказал Господь, когда он изнемогал от вражеских нападений…

— Да, уж точно… Временами нам и падения нужны. Для опыта… — Затворник устало посмотрел на меня. — Опыт духовный нелегко дается!

Вечером я принес старцу книгу, а перед отъездом еще раз зашел к нему попросить благословения на дорогу.

— Немного почитал твою книгу, Симон, сил-то у меня мало… А записи Силуана Афонского как Псалтирь — сильно слово его!

Сморщенной старческой рукой он благословил мою склоненную голову. Это было последнее свидание со старцем, принадлежавшим к удивительному поколению подвижников, прославивших Православную Церковь в годы коммунистического безбожия.

На Соловьевской улице меня ожидала новость. Ее сообщил расстроенный отец:

— А дом не удастся продать, сын, как мы с тобой думали!

— Почему, папа?

— Говорят, закон какой-то вышел о приватизации. Нужно владение приватизировать и правильно оформить все документы. А как это делается, я совсем не знаю. И кто эти законы там выдумывает? Как с ума посходили…

Услышав это сообщение, я тоже приуныл, поскольку различные документы и их оформление — не моя стезя, но попытался подбодрить отца.

— Не огорчайся, папа, придумаем что-нибудь. Будет еще и на нашей Соловьевской улице праздник!

— Нет, сын, праздников на земле — раз-два и обчелся, а остальное — горе. Скажу тебе, что говорил мне отец и что он слышал от своего деда. Из тех людей, которых ты видишь вокруг, через сто лет никого не будет в живых. А из тех, кого не видишь, сколько умирает в больницах и тюрьмах? Кроме них, сколько людей погибает в пути, в тяжелых трудах, в тяжбах друг с другом и ссорах? Из горстки оставшихся, которых мы видим на улицах, — кто счастлив? И могут ли они удержать свое счастье? А если не могут, — счастье ли это?

— Ладно, папа, Бог даст, все сделаем. Посоветуемся с отцом Кириллом. Возможно, весной, если живы будем, займемся домом, пока еще другие законы не вышли…

Эта новость дала мне повод спросить старца:

— Батюшка, почему так происходит? Когда приедешь куда-нибудь, то сначала все идет вроде бы хорошо, а потом искушения появляются и их становится все больше?

Отец Кирилл усмехнулся:

— Потому что сказано: В мире скорбни будете! Сатана духовно слеп и ищет души словно на ощупь. А когда найдет их по помыслам, которые окружают каждую душу, то воздвигает искушения. Обороняйся терпением, а если искушение начинает одолевать — побеждай его смирением. Мир — это место ошибок, а Христос — это смиренный мир премудрости Божией.

— Дорогой батюшка, у нас с отцом как раз такое искушение: нужно дом приватизировать, идти в мэрию, ходить по кабинетам. А там везде люди неверующие, и в этих учреждениях мне полный конец — духовно все теряю! Как себя вести, если грубят или говорят с издевкой?

— Если находишься среди благочестивых людей, благодари Бога, а когда попадаешь в среду неверующих, молись о них Богу — и охраняющая благодать не покинет тебя. В чем состоит главное исполнение первой заповеди Божией? Когда даже ни на секунду внимание не отходит от Христа! Монах есть тот, кто не причастен миру. Поэтому укрепляй непрестанную молитву, сживайся с ней, и она приведет тебя к Любви Христовой, искренней, нелицемерной.

— Спаси вас Господь, батюшка! Теперь планирую отца забрать поближе на Кавказ, чтобы его здесь одного не оставлять. И как мне держать себя в отношении новых послушников, которых я совсем не знаю? Что вы посоветуете?

Я поцеловал руку духовника, а когда поднял голову, встретил его изучающий взгляд.

— Никогда ничего не планируй, отец Симон. Когда мы отказываемся от наших планов, Бог открывает Свой Промысл человеку. Посмотрим, посмотрим, как твоего отца устроить… Нужно хорошо помолиться. А в отношении братии своей кавказской запомни, что следует учиться любить людей больше, чем они любят нас, чтобы не остаться должниками любви…

Скрепя сердце я отправился в мэрию и подал документы на приватизацию дома. Там услышал следующее:

— Ожидайте решения. Мы вам сообщим.

— А сколько ждать?

— Имейте терпение. Видите, какая у нас гора документов? Ох уж эти священники! Занимайтесь своими делами, а нам дайте заниматься нашими…

С этим напутствием я вернулся домой.

Отец с нетерпением ждал моего рассказа.

— Сдал документы, папа. А когда их оформят, неизвестно.

— Будем ждать. Главное — начало… — Он явно повеселел.

С отцом Филадельфом мы прибыли в Сухуми. Теплый осенний ветерок серебрил медленно остывающее море. Желтизна чуть тронула зеленые тополя. Отдав хозяевам — матушке Ольге и дьякону Григорию подарки, мы увидели перед собой стол, уставленный пирожками и варениками с картошкой.

— Первым делом отведайте моего борща…

Хозяйка поставила перед каждым из нас по огромной тарелке, налитой до краев. Мой спутник умоляюще взглянул на меня.

— Матушка, это очень много для нас! Простите, мы не сможем столько съесть, — попытался я отказаться от обильного угощения.

— Отец Симон, Глинские отцы и голодать умели, и покушать: у них в тарелках ничего не оставалось, все съедали!

— Так то отцы, нам до них далеко…

— Ладно, ты, как старший, можешь не есть. А вот твой батюшка пусть все съест, для смирения!

Отец Филадельф стоически съел всю предложенную порцию.

— Что там старец говорит? Что нас ожидает? — матушка внимательно ждала мой ответ.

— Говорит, что последние времена идут. Придется очень плохо всем… Войны и гонения начнутся. Одна ненависть останется…

— Точно так и отец Виталий писал: такая война в мире начнется, что крови по колено будет. Человек человека станет искать и не найдет — всех злоба уничтожит. А вот в Абхазию антихрист-то и не успеет прийти, не до нее будет. А вы все, пустынники, здесь соберетесь…

— Ну, ты, мать, снова за свое, — прервал ее хозяин. — Може, так будэ, а може, и не так.