Святослав Дубянский - Саи Баба – вечный дух и совершенный человек

Желающие увидеть Саи Бабу приходили обычно за два или три часа до начала программы и занимали очередь. Каждый хотел сидеть поближе к дорожке, по которой проходил Саи Баба. Мандир был разделен на две равные части – на одной половине сидели женщины, а на другой мужчины. В индийской традиции подобное разделение считается естественным и ни как не воспринимается как ограничение прав женщин. Считается, что женские и мужские энергии не должны перемешиваться в храмовых помещениях и люди воспринимают это как нечто совершенно естественное.

Еще в то время когда Саи Баба был совсем молодым, возникла традиция передавать ему письма и записки. Это очень интересная традиция, на мой взгляд, достойная того, чтобы о ней рассказать более подробно.

Иногда была возможность поговорить с ним лично и задать свои вопросы, но достаточно у большого количества людей такой возможности не было, поскольку посетителей вокруг Саи Бабы было всегда очень много. Люди писали записки и пытались передать их непосредственно в руки Саи Бабе в тот момент, когда он проходил рядом.

Я думаю, что традиция передавать Саи Бабе письма имеет глубокое значение. О чем же писали люди? В этих письмах благодарили за исцеления и поддержку, иногда письма содержали вполне конкретные просьбы о помощи, люди писали о своих проблемах и просили благословения.

В письмах задавались духовные вопросы, просили об исцелении, о решении семейных неурядиц, проблем связанных с работой и бизнесом. Несмотря на то, что у меня иногда была возможность личного общения с Саи Бабой, я тоже частенько писал ему письма. Саи Баба брал мои письма, и я всегда получал решение своих проблем и ответы на вопросы.

Люди приносили свои письма, каждое утро и каждый вечер. Когда Саи Баба шел между рядами, возникала возможность передать письмо непосредственно в его руки. Поскольку Саи Баба был ясновидящим, он считывал информацию, изложенную в письмах, физически их даже не читая.

Саи Баба никогда физически не читал письма, одного его взгляда было достаточно, чтобы знать всё, что в них написано. Некоторые письма он брал, а некоторые нет. Иногда человек держал пачку писем, а Саи Баба забирал не все, а только одно. Если он брал письмо то проблема или вопрос, который был изложен в письме, получали его благословение и со временем решались.

Некоторые носили свое письмо много дней и даже много недель, а Саи Баба проходил мимо и не брал их письма. Тогда люди понимали, что этот вопрос останется без ответа. Сложно сказать, почему он не брал некоторые письма, возможно потому, что просьбы, изложенные в них, были не правильными или бессмысленными. Как бы то ни было, брал ли он письмо или нет – это всегда давало пищу для размышления.

Помимо общих встреч, была возможность непосредственного общения с Саи Бабой в его комнате, эти индивидуальные встречи назывались интервью. Мне посчастливилось много раз бывать на таких встречах. Иногда Саи Баба приглашал меня в составе группы, а иногда одного. На интервью Саи Баба обычно приглашал по несколько человек. С каждым годом приезжающих в ашрам становилось все больше и больше, а шанс получить индивидуальную встречу все меньше и меньше.

В девяностых годах группы, которые приезжали на месяц или два, часто получали уникальную возможность пообщаться с Саи Бабой непосредственно. Если он считал, что человек действительно нуждается в том, что бы поговорить с ним, то приглашал в свою комнату для индивидуальной беседы, каждый раз это было исключительно решением самого Саи Бабы. Невозможно было «записаться» на интервью, только Саи Баба определял, с кем он должен пообщаться лично.

Во время утренних и вечерних программ, люди сидели в большом храме на полу на ковриках, а Саи Баба проходил между рядами. Иногда он останавливался и мог заговорить с кем-то из присутствующих, и если считал необходимым, приглашал в свою комнату на личный разговор. Приглашенные люди вставали и шли к входу в его комнату.

Саи Баба приглашал группы по десять-двадцать человек и беседовал с людьми около часа, иногда до полутора часов. К нему приезжали посетители из разных стран, русские и американцы, китайцы и японцы, немцы и французы, израильтяне и иранцы, аргентинцы и мексиканцы.

На личные беседы он приглашал людей из разных стран, в его комнате собирались преданные, приехавшие из самых разных уголков земли. Комната для личных встреч была относительно небольшой, все приглашенные садились на пол. В углу стояло красивое кресло, туда садился Саи Баба.

Когда к Саи Бабе приходила группа индусов, он говорил с ними на любом из индийских языков, например хинди, телугу, тамиле, маратхи, бенгали. Если группа состояла из иностранцев, то беседа проходила на английском языке. Большая часть русскоговорящих людей не знали английского языка, поэтому во время личных встреч Саи Баба общался через переводчиков. Мне посчастливилось многократно переводить на таких встречах. Главное преимущество переводчика – это возможность иметь частое личное общение с Саи Бабой.

Я часто вспоминаю две интересные истории, которые произошли в начале девяностых годов и были для меня, как для переводчика, очень поучительны. В то время я только начинал переводить для Саи Бабы, и сильно волновался во время моих первых опытов перевода, потому что чувствовал очень большую ответственность. Однако вскоре я стал свидетелем двух интересных случаев, после которых я понял, что беспокоиться не о чем и расслабился.

Однажды в ашрам приехала женщина из Нью-Йорка, она была эмигранткой из России, на тот момент уже многие годы прожившая в Америке и в совершенстве знавшая английский язык. Одна из русских групп пригласила эту женщину в качестве переводчицы.

Казалось бы, что может быть лучше, самый идеальный переводчик – русская женщина, прожившая много лет в Америке и прекрасно говорящая как на английском, так и на русском. Тем не менее, когда она пришла на интервью, то смогла перевести всего несколько фраз, а потом в ее сознании произошло затмение, и она вообще перестала понимать английский язык. В смущении она замолчала, и интервью, по сути, было сорвано.

Саи Баба продолжал говорить на английском, а переводчица уже ни чего не смогла перевести. Она перестала понимать английский ровно на время интервью, а сразу же после встречи знание языка к ней вернулось. Переводчица извинялась, ей было очень неудобно за то, что подвела людей.