Владимир Шутов - Анатомия мировых религий: Прошлое, настоящее, будущее

Все это становится еще более прозрачным, если вспомнить, что сегодня мы опираемся на историю Орды, Арабского халифата и Османской империи, написанной в основном историками Запада, которые писали историю, что называется, «под себя». Вполне понятны те трактовки, которые выдаются за «истинную» историю. Крайне выгодно «загнать» корни возникновения великих империй и религиозных учений в глухие, дикие, малонаселенные, степные районы современной Монголии или в засыпанные песком пустыни Аравии.

В чем здесь идеологический фокус? А он в том, что в этом случае такие корни либо приобретают свойство исторической случайности, либо будут легко пропитаны домыслами о дикости, варварстве и кровожадности населения этих районов (отсюда якобы и следует результат победы над «цивилизованными» странами) и, что особенно важно, приобретают как бы эффект беспочвенности своих социальных претензий на будущее. Отсюда легко сделать шаг к объявлению исторической несостоятельности таких идеологических учений.

В параллель с этим другие религиозные направления, пропитанные западной культурой, стараются доказать свою «древность», подтвердить свою классическую и вследствие этого якобы очень обоснованную историю.

Еще об одном важном свойстве ислама нужно сказать несколько слов. Как религиозно-нравственное учение ислам является сторонником умеренности во всем. Сам Мухаммед не имел каких-либо значительных официальных государственных постов. И сегодня в исламе, несмотря на существование различных его служителей (мулла, кади, муфтий, улем, шейх-уль-ислам), жесткой церковной иерархической структуры, пронизывающей не только народные массы, но и государственный аппарат, нет. И это несмотря на разносимый по всему миру стереотипный намек на так называемый религиозный тоталитаризм исламских государств. Так, к примеру, издаваемая каким-либо крупным духовным мусульманским лидером фетва не является, вообще говоря, официальным документом. С юридической точки зрения она есть лишь мнение частного лица по какому-либо вопросу, хотя сама по себе может иметь огромное религиозное и социальное значение.

В знаменитой легенде-притче о том, сосуд с какой жидкостью выбрал себе Мухаммед, сказано, что он не взял сосуд с водой и не взял сосуд с вином. Он взял сосуд с молоком. В этом деянии наглядно прослеживается идея умеренности (вино – излишнее наслаждение и наркотическое средство, вода – символ только крайне необходимого). Элементы исламского самоограничения общеизвестны. Это и запрет на употребление сильных наркотиков (в том числе запрет на спиртное), и запрет на изображение всего живого (кстати, какое великолепие красочных узоров породило это ограничение), и регулярные посты, и многое другое.

В свое время ислам сумел синтезировать различные религиозные установки в некое единое целое. Здесь можно напомнить о признании им местных провинциальных святых, об использовании в своем теологическом базисе основ христианства, иудаизма и зороастризма. Наконец, здесь можно сказать о знаменитом камне Кааба в Мекке, который сам по себе является, вполне возможно, отражением языческих культов более глубокой древности /3, 13/.

Можно даже сказать, что ислам в период его средневекового развития (например, в рамках Османской империи) являлся в определенной степени своеобразной реакцией исправления религиозных канонов, существовавших тогда в христианстве, иудаизме, местных верованиях. Совсем недаром мусульмане называют себя правоверными, то есть правильно верующими. Таким образом, ислам приобретал статус исправленной религии. Следует не забывать, что в период существования Османской империи исламская государственность прекрасно управлялась со своими подданными, исповедующими православное христианство /37/. Грозная османская пехота (янычары) набиралась из православных христиан.

Только со временем, базируясь в том числе и на непоколебимой уверенности в исключительной правильности своего пути, ислам стал страдать нетерпимостью к другим религиозным конфессиям. Поэтому любое посягательство на ислам (именно на ислам) встречало и встречает активное противодействие со стороны его носителей.

Теперь хотелось бы отметить еще одно свойство ислама, которое заметно отделяет его от многих других религий мира. Это его высокая активность и боевитость. Само становление ислама в эпоху Мухаммеда напрямую было связано с боевыми действиями /3, 13/. Здесь следует оговориться. Ортодоксальный ислам агрессивностью не страдает. Известно, что в эпоху существования Османской империи в Стамбуле прекрасно уживались между собой и христианство, и ислам, и иудаизм /37/. По учению Мухаммеда, мусульманам не предписывалось применять силу против народов, имеющих Писание, то есть Ветхий или Новый Завет. И все же многие исламские государства проявляли в истории свойства высокой боевитости. Не случайно многие исламские страны официально не были колониями.

И сегодня среди многих мусульман продолжает жить болезненная память о былом величии исламских империй, которое теперь меркнет на фоне экономических и военных успехов стран западного толка. Историческая память оказывается мощным основанием для выражения негативной реакции в сторону Запада.

Сегодня основной ареал существования ислама – сердцевина и Юг Азии, население которых существенно меньше затронуто цивилизационным процессом, чем население других регионов. Отсюда не только склонность к традиционному мышлению, но и определенная непритязательность в жизни, доходящая до готовности идти на открытую борьбу и на жертву, даже на кровавую жертву. Обещание рая при гибели мусульманина в борьбе за дело ислама – здесь не пустые слова. Однако агрессивностью отличается как раз не ортодоксальный ислам, а отдельные его ответвления, некоторые из которых в большой степени можно даже назвать сектами. Именно они и призывают к широкому джихаду и непримиримой борьбе с «неверными». Исламское население может и мирно сосуществовать с представителями других вероисповеданий (например, мусульмане Поволжья).

Многие другие религии такую боевитость и жертвенность давно утратили. Так, последователи иудаизма в истории Средних веков не использовали практику открытого массового выхода на битву с оружием в руках. Они применяли другие средства для достижения своих целей. Только в последнее время мы вновь можем говорить о поднятии иудейской боевой активности в связи с образованием государства Израиль.

Христианские государства ранее тоже были довольно агрессивными, как это ни стараются ныне «пригладить» многие историки. Крестовые походы, практика «освоения» Нового Света, беспрецедентный в истории массовый перевоз негров из Африки в Америку, обращение в христианство огнем и мечом, религиозные войны, инквизиция – все это реалии прошлого. Однако сегодня оно в целом растеряло свой воинственный пыл. Военные действия со стороны христианских государств давно уже не поддерживаются какими-либо христианскими догматами и не подкрепляются лозунгом «за веру Христову».