Валентин Мордасов - Об искушениях, скорбях, болезнях и утешение в них

Если же душа немощна и нет у нее достаточных сил для великих искушений, а потому просит, чтобы не войти ей в оные, и Бог послушает ее, то наверное знай, что в какой мере не имеет душа достаточных сил для великих искушений, в такой же она недостаточна и для великих дарований; и как возбранен к ней доступ великим искушениям, так возбраняются ей и великие дарования, потому что Бог не дает великого дарования без великого искушения. Соразмерно с искушениями определены Богом и дарования (преподобный Исаак Сирин).

Промыслитель соразмеряет искушения с силами и потребностями приемлющих оные. В нас срастворяются и утешение, и поражение, свет и тьма, брани и помощь, короче сказать, теснота и пространство. И это служит знаком, что человек при помощи Божией преуспевает.

Послушай еще и о другом способе заключать об искушениях. Всякое тесное обстоятельство и всякая скорбь, если нет при них терпения, служит к сугубому мучению, потому что терпение в человеке отражает бедствия, а малодушие есть матерь мучения. Терпение есть матерь утешения и некая сила, обыкновенно порождаемая широтой сердца. Человеку трудно найти таковую силу в скорбях своих без божественного дарования, обретаемого неотступностью молитвы и излиянием слез.

Бог нередко попускает, чтобы добродетельные искушаемы были. Дозволяет, чтобы отовсюду восставали против них искушения, поражает их в теле, как Иова, ввергает их в нищету, делает так, что отступает от них человечество, поражает их в том, что приобретено ими; только к душам их не приближает вред; ибо невозможно, чтобы, когда идем путем правды, не встретилась с нами печаль, тело не изнемогало в болезнях и трудах и пребывало неизменным, если только возлюбим жить в добродетели. Когда пойдет человек путем правды, тогда должен он с радостью, без пытливости, принимать это и благодарить Бога, что Он послал благодать сию, и сподобился он ради Бога впасть в искушение, и соделаться сообщником в страданиях с пророками, апостолами и прочими святыми ради пути сего претерпевшими скорби. От людей ли, от демонов ли, от тела ли приидут на него искушения (невозможно же, чтобы они пришли и были попущены без Божия мановения), да будет сие для него поводом к правде. Ибо невозможно, чтобы Бог возжелавшему пребывать с Ним оказал благодеяние как-нибудь иначе, а не послав на него искушения за истину… Ибо столько велико дело сие, что апостол явно называет дарованием, когда человек уготовляется пострадать ради надежды на Бога… Наконец, не надлежит тебе радоваться, когда живешь пространно, а в скорбях потуплять лице и почитать их чуждыми пути Божию, ибо стезя его от века и от родов крестом и смертию пролагается.

Благодать Божественная попускает, чтобы насылаемы были на человека искушения, соответственные его мере, чтобы понести человеку силу их. И в сих искушениях ощутительно приближается к нему помощь, чтобы благодушествовал он, пока обучится постепенно и приобретет мудрость, и в уповании на Бога станет презирать врагов своих. Ибо умудриться человеку в духовных бранях познать своего Промыслителя, ощутить Бога своего и сокровенно утвердиться в вере в Него, невозможно иначе, как только по силе выдержанного им испытания.

Благодать как скоро усмотрит, что в помысле человека начало появляться несколько самомнения и стал он высоко о себе думать, тотчас попускает, чтобы усилились и укрепились против него искушения, пока не познает свою немощь, не бежит и не емлется во смирении за Бога. Сим приходит человек в меру мужа совершенного верой и упованием на Сына Божия и возвышается до любви. Ибо чудная любовь Божия к человеку познается, когда бывает он в обстоятельствах, разрушающих надежду его. Здесь Бог силу Свою показывает во спасении его. Ибо никогда человек не познает силы Божией в покое и свободе… Не дивись, что, когда приступаешь к добродетели, отовсюду источаются на тебя жестокие и сильные скорби.

Без попущения искушений невозможно познать нам истины. Точное же удостоверение в этом находит человек в мысли, что Бог имеет о человеке великое промышление и что нет человека, который бы не состоял под Его промыслом, особенно же ясно, как по указанию перста, усматривает сие на взыскавших Бога и на терпящих страдания ради Него.

Преимущественно же открывается людям Промысл Божий, когда ради Бога входят они в великое искушение… Ибо тогда ощущают они Промысл Божий, как бы усматривая его телесными очами, сообразно с мерой и причиной искушения, какое постигает каждого из них, чтобы подвижников сих возбудить к мужеству, как было и с Иаковом, Иисусом Навином, тремя отроками, Петром и прочими святыми, которым являлся в человеческом некоем виде, ободряя и утверждая их в благочестии.

Вискушениях, многократно испытывая Божию помощь, человек приобретает и твердую веру; отчего делается небоязненным, приобретает и благодушие от самого упражнения в искушениях, какое имел он.

Искушение полезно всякому человеку. (Ибо, если полезно было искушение апостолу Павлу, то да всякие уста заградятся, и повинен будет весь мир Богови). Подвижники бывают искушаемы, чтобы присовокупить им к богатству своему; расслабленные – чтобы охранять им себя от вредного; погруженные в сон – чтобы приуготовиться им к пробуждению; далеко отстоящие – чтобы приблизиться им к Богу; свои Богу – чтобы веселиться им с дерзновением.

Как предаваемым в руки судьям для наказания за злодеяние, если они, как скоро приближаются к пыткам, смиряются и немедленно сознаются в неправде своей, наказание уменьшается, и вскоре по малых скорбях избавляются они от суда; если же какие преступники бывают упорны и не сознаются, то подвергают их новым пыткам и напоследок, после многих истязаний, когда тело их бывает покрыто ранами, хотя и сознаются они невольно, но не получают от того никакой пользы: так и мы, когда за прегрешения наши, неосмотрительно нами сделанные, милосердие предает нас в руки праведного всех Судии и повелевает распростереть нас под жезлом искушений, чтобы облегчить тамошнее наказание наше, если как скоро приблизится к нам жезл Судии, смиримся, вспомним свои неправды и принесем в них исповедание карающему нас, по кратковременных искушениях вскоре избавимся; а если ожесточимся в скорбях своих и не исповедуем, что действительно виновны в таковых грехах и достойны потерпеть еще и больше сих скорбей, напротив того, станем обвинять людей, и иногда бесов, в иное же время и Божию правду, и утверждать, что мы не виновны в таких делах, и это будем помышлять и говорить, а не помыслим, что Бог лучше нас самих знает и ведает нас, что суды Его по всей земле, и без Его повеления не наказывается человек, – то все случающееся с нами будет причинять нам непрестанную печаль, скорби наши увеличатся, и одна после другой будут они, подобно веревке, связывать нас, пока не познаем себя, не смиримся и не почувствуем беззаконий своих (ибо, не почувствовав их, невозможно дойти до исправлений); и напоследок, обремененные множеством скорбей, без пользы для себя будем приносить исповедание, когда обыкновенно уже не бывает утешения. Но сие, – восчувствовать грехи свои – есть дарование, – которое передается нам Богом, когда Бог видит, что утомлены мы многообразными искушениями; и тогда входят нам на мысль, чтобы при всех несчастиях и скорбях наших не отойти нам из мира сего, не получив для себя никакой пользы. И то, что не вразумляем грехов своих, бывает не по трудности искушения, но по неведению. Нередко иные, находясь в подобных сему обстоятельствах, отходят из мира сего виновными и неисповедавшимися в своих грехах, но отрицающимися от них и обвиняющими других; милосердный же Бог того ожидал, чтобы простить их и сделать им облегчение, если бы только смирились; и не только бы сделал облегчение их искушений, но простил бы им и прегрешения, умилостивившись и малым сердечным исповеданием.