Вячеслав Тулупов - Роса небесная. Рассказы о вере и безверии

Случаи явного нападения демонов на людей, желающих войти в Церковь Христову, не редкость. Вспоминается крещение молодого мужчины. Когда я совершал таинство, ему несколько раз становилось так плохо, что он почти в обморочном состоянии опускался на скамейку. Когда его состояние стало совсем критическим, я предложил ему отложить на некоторое время крещение и выйти прогуляться. Мужчина ответил, что не в первый раз пытается принять крещение, но каждый раз впадает в полуобморочное состояние. Сегодня же он решил креститься во что бы то ни стало. Тогда я продолжил совершение таинства, а мужчина, несмотря на продолжительные молитвы, с Божией помощью нашел в себе силы дождаться момента возрождения своего естества в водах Крещения. Из храма он ушел, освященный духом и телом.

В период коммунистического режима мы, православные христиане, нередко испытывали притеснения со стороны безбожной власти. Перед человеком, открыто исповедующим свою веру, были закрыты двери многих высших учебных заведений, ему препятствовали в продвижении по службе и не допускали к престижным профессиям. Родителей, крестивших своих детей, лишали очереди на получение квартиры. Если они к тому же являлись педагогами, им запрещали преподавательскую деятельность.

Помню, когда я сдал экзамены в семинарию, моего отца и старшую сестру, каждого по месту своей работы, вызывало начальство и отчитывало за мой поступок.

Досталось за «недосмотр» и моим школьным учителям. Меня же, неприметного молодого человека, удостоило аудиенции высокое городское руководство, из уст которого мне пришлось выслушать сначала уговоры, посулы, а под конец и угрозы:

– Ваша сестра работает в министерстве?

– Да.

– А вы не боитесь, что после вашего поступления в семинарию она лишится своего места?

– А разве в нашей свободной советской стране верующих людей и их родственников преследуют за убеждения?

– Идите и хорошенько подумайте о наших словах. Мы вас предупредили!

Испытывая за свою веру притеснения в так называемый застойный период, мы, конечно, понимали, что они ни в какое сравнение не идут с теми страшными гонениями, которые пришлось пережить христианам в первые десятилетия советской власти. Мой дедушка, когда узнал о моем поступлении в семинарию, заплакал и сказал: «Что ты натворил?! Ты загубил свою жизнь!» Предки дедушки в течение многих поколений были священниками. Его отец во время Октябрьской революции служил приходским священником в Тульской епархии. Он был спасен от репрессий и, вероятно, от смерти только благодаря заступничеству своих прихожан, которые всем селом встали на его защиту.

Советская власть конфисковала все имущество моего прадедушки и выгнала его со всей многочисленной семьей из собственного дома на улицу. Сердобольные прихожане дали приют семье священника, но за это местной властью были обложены огромными налогами. Чтобы люди не подвергались притеснениям, прадедушка был вынужден покинуть село и перебраться в Тулу.

Мой дедушка как сын «антиобщественного элемента» почти всю свою сознательную жизнь подвергался притеснениям за свое не рабоче-крестьянское происхождение. Даже в семидесятые годы, когда открытых гонений на христиан уже давно не было, он не мог поверить, что человек, становясь священником, не подвергает свою жизнь опасности.

В правление Хрущева и Брежнева большинство чиновников выказывали активность на атеистическом фронте только для формальности. Многие из них проявляли настоящее рвение только тогда, когда это касалось их личного благополучия. Вспоминается случай, когда один юноша изъявил желание поступить в духовное учебное заведение, а его отец, занимавший видный пост в судебных органах, чуть ли не на коленях умолял сына не губить ему карьеру, на которую он потратил всю свою жизнь.

Мой остроумный товарищ, студент духовной академии, над таким состоянием советского общества даже иронизировал. В то время его брат учился в медицинском институте и постоянно был на грани отчисления из-за плохой успеваемости. Мой товарищ полушутя советовал ему:

– Если тебя всё же выгонят, скажи в деканате, что подашь заявление на поступление в семинарию. Тотчас восстановят.

Наступила перестройка. В нашей стране преследования верующих канули в Лету. Государство полностью изменило свое отношение к Церкви. Восстанавливаются храмы, власть имущие публично демонстрируют свое уважительное отношение к религии. Правда, в быту от какого-нибудь офицера, наверное тайного комиссара, еще слышишь: «Вот наша власть вернется, мы с вами посчитаемся!» – но не придаешь этому никакого значения. Служа в Церкви и в силу этого мало общаясь с миром, порой думаешь, что уже никто и нигде не притесняет верующих.

Однако подходит женщина и рассказывает, как в школе над ее верующим сыном смеются одноклассники, как они обзывают и третируют его. Встречаешься с другим православным юношей, который учился в самой престижной гимназии нашего города, и слышишь от него рассказ о том, как однажды на уроке он не согласился с правотой теории Дарвина и за свою православную веру был публично высмеян преподавателем-атеистом. Через некоторое время одна из прихожанок с болью в голосе рассказывает о том, как в армии издеваются над ее сыном-христианином некоторые сослуживцы, приговаривая при этом: «Если верующий, то всё должен терпеть».

Слышишь всё это и понимаешь, что во все времена истинно верующие люди были и будут гонимы. Меняются только гонители и формы преследований, но притеснения остаются. Почему? Ответ дает нам Господь: «Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел. Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир» (Ин. 15, 18 – 19). «В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир» (Ин. 16, 33).

Собирая назидательные истории из жизни православных христиан, я прошу разных людей вспомнить что-нибудь интересное, запомнившееся. Обращаюсь к архимандриту Феодору:

– Батюшка, расскажите поучительные случаи из вашей жизни или из жизни других людей.

– Что ж, сейчас расскажу, – соглашается отец Феодор.

Он человек преклонного возраста, почти полвека прожил в Троице-Сергиевой Лавре. Я ожидаю услышать от него душеспасительные случаи из жизни лаврских старцев. Однако убеленный сединами архимандрит начинает:

– Вот мама рассказывала мне в детстве случай, произошедший в нашем храме…

Я замираю от удивления и внимательно слушаю рассказ украинской крестьянки, который так глубоко запал в душу почтенного лаврского архимандрита.