Андрей Тавров - Сын человеческий. Об отце Александре Мене

В один из первых месяцев знакомства я оказался у него дома вместе с сыном моей первой жены. Мы поднялись на второй этаж, занавески были распахнуты, было лето, и в комнату влетела то ли оса, то ли шершень. О. Александр открыл окно шире и стал выгонять гостью в окно сложенной газетой. Оса, кажется, быстро догадалась, что ей предлагают сделать, и уверенно нашла выход на улицу. О. Александр повернулся к нам и как-то даже смущенно прокомментировал: «Я стараюсь их не убивать».

Единственный наш снимок вдвоем, который у меня сохранился, оказался совершенно фантастическим: две наши головы на чернильно-черном фоне – его сияющее чело и мое лицо – как два светлых острова – фотография была сделана как раз против света того окна, куда улетела оса.

Вообще его отношение к природе было совершенно особым. Когда я несколько раз жаловался ему на приступы депрессии, он говорил такие вещи: Сейчас служба кончится, не торопитесь домой. Идите, прогуляйтесь к лесу. Любое дерево, любой куст хотят помочь вам. Возьмите в руку ветку, постойте так какое-то время, почувствуйте жизнь дерева, которую оно вам протягивает. Только не забудьте представить себе, что это не просто ветка, а это рука, которую вам протягивают, рука помощи.

…пробуждение и реальный контакт с Богом были для о. Александра нормой, раскаленной реальностью…

Человек, находящийся в постоянном контакте со своим источником, и человек, находящийся в постоянном контакте со своим эгоизмом, – это представители двух разных рас. Такие люди видят все различно.

Я думаю еще более различно, чем крот и орел. И если из первых состоит большинство населения земного шара, то из вторых – меньшинство. Нормой всегда воспринимается видение большинства. Именно под видение большинства подстроены действующая этика, мода, политика, нравственность, и никогда не наоборот. И нравственность, и правда всегда следуют за бытовым мышлением большинства. Они всегда под него подстраиваются. Это выглядит и комично, и трагично. Однажды общество слепых, довольно-таки могущественное и многочисленное, решило объявить, что именно они являются зрячими. И, как ни странно, им все поверили. Слепые ввели свои законы, свою правду и свою этику. А также свой совет, на котором решали, кто этой правде соответствует, а кто нет. И когда однажды среди них появился зрячий и обратил внимание членов многочисленного общества на дефект их зрения, реакция была обычной. На совете было принято решение, что этот человек с его способностями не соответствовал правде и представлениям о нормальных способностях человека как они есть на самом деле. Поэтому на совете его приговорили к смертной казни. Имя совета было Иудейский синедрион, а имя преступника Иисус из Назарета.

Такие люди, как Рамакришна, Франциск, Сергий, видят мир совсем не так, как мы. И у них в этом мире «своя выгода», отличающаяся от нашей. Именно в силу того, что они находятся в постоянном контакте с Первоисточником Бытия, Отцом, Матерью (неважно, кто как это называет), рядом с которым гора дымится, березы истлевают в своем смысле, а масштабы меняются и наводятся на непривычную резкость – только они и видят реальность, а не сны. Но почти все дорожат именно собственными снами, тем более отождествляя их с единственной реальностью. Мы подстраиваем под них Библию и Нагорную проповедь. При помощи снов и фрагментов сновидений в качестве оптического и смыслового инструмента уважаемые сновидцы трактуют и объясняют Библию и действия Христа вместо того, чтобы проснуться. Все они – чаще всего порядочные люди. И руководитель Церкви, Патриарх или Папа, всегда будет воплощенной правдой сновидцев, а не пробудившихся слепцов, а не Христа. Этот факт одно время меня сильно удивлял. Потом возмущал. Сейчас я принял это как есть. Но этот факт может и не иметь надо мной власти…

О. Александр видел мир по-другому. У него в мире была «своя выгода» которую никак не могли уловить люди, так или иначе с ним связанные. Чтобы ее уловить, нужно было проснуться, но для большинства пробуждение равнозначно самоубийству. Поэтому эту выгоду не могли понять те люди из органов, которые меня допрашивали в 91-м году, назначив мне встречу в отделении милиции на Беговой улице. У меня сняли отпечатки пальцев, что тогда было совсем не такой распространенной процедурой, как сегодня при выезде в те или иные страны, и стали задавать множество вопросов по поводу отца Александра. Тогда расследование убийства священника как-то обреченно зашло в очередной тупик, а для отчета нужна была та или иная версия. В связи с формированием очередной меня и вызвали. Я должен был уличить одного из священников в гомосексуализме, чего я не сделал, а также найти кого-то из своих знакомых на нескольких фотографиях. Никого из знакомых на них не оказалось, и лишь на одной из них человек, снятый со спины, показался мне похожим на о. Александра, о чем я и сказал своим «собеседникам». Они презрительно улыбнулись. «Туда вашего Александра и на версту не подпустили бы, – презрительно заметил мужчина в штатском, – не тот калибр». Он давал мне понять, что на фотографии были изображены некие высшие и самые уважаемые чины Русской церкви. «Не уверен, что их пустят туда, где он сейчас», – пробормотал я, но они даже не удосужились мне ничего ответить – чего разговаривать с идиотом.

Знаете, я тогда почувствовал, что стену эту не пробить. Главное, что она, эта стена, сновидцами не ощущается, они предпочитают жить и чувствовать так, как будто их реальность – главная и единственная. Больше того, я сам на три четверти все еще продолжал жить в этой общей с ними реальности, просто я противодействовал им в этой же реальности. Это не было иным качеством жизни. Я спал вместе с ними. Чтобы проснулся весь мир, мне надо было проснуться самому.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.