Митрополит Иларион (Алфеев) - Во что верят православные христиане

Во всех случаях, когда в христианской аскетической литературе пишется о вражде между плотью и духом, речь идет о греховной плоти как совокупности страстей и пороков, а не о теле вообще. И когда говорится об «умерщвлении плоти», имеется в виду умерщвление греховных склонностей и «плотских похотей», а не презрение к телу как таковому. Христианский идеал не в том, чтобы унизить плоть, а в том, чтобы освободить ее от последствий грехопадения, вернуть к первоначальной чистоте и сделать достойной уподобления Богу.

Для библейско-христианской традиции характерен исключительно возвышенный взгляд на человека. Мнение об «унижении» человека в христианстве глубоко ошибочно. Что такое человек в восприятии атеиста? Обезьяна, только с более развитыми способностями. Что такое человек в восприятии буддиста? Одно из перевоплощений души, которая ранее могла существовать в теле собаки или свиньи и после смерти человека может вновь в них оказаться. Понятие «личность» как совокупность души и тела отсутствует вовсе: человек сам по себе – только некая промежуточная стадия в странствовании души из тела в тело.

И только в христианстве дан по-настоящему возвышенный образ человека. Человек в нем – это личность, персона, созданная по образу Бога, т. е. икона Творца (греч. eikon означает «образ»). По своему достоинству человек стоит не ниже ангелов. Как говорит пророк Давид: «Что́ есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его? Не много Ты умалил его перед Ангелами: славою и честью увенчал его; поставил его владыкою над делами рук Твоих; все положил под ноги его» (Пс. 8: 5–7).

Материалистическому представлению о ранних стадиях развития человечества, когда люди были подобны зверям и вели скотский образ жизни, не зная Бога и не имея никаких понятий о нравственности, христианство противопоставляет учение о блаженстве первых людей в раю и об их последующем грехопадении и изгнании из рая. Надо сказать, что в мифологии многих народов сохранились об этом предания, имеющие поразительно сходные черты. Не является ли библейский рассказ одним из таких мифов? И можно ли относиться к нему как к действительной истории человечества или его следует воспринимать как аллегорию?

Прежде чем ответить на эти вопросы, определим, что такое «миф». Греческое слово mythos означает вообще рассказ, историю, предание, притчу, преимущественно посвященные богам и героям, т. е. доисторическому прошлому человечества. Язык мифа – это язык символов: действительная история, становясь мифом, облекается в слова и образы, имеющие символическое значение. По мере удаления того или иного народа от истинной веры, от веры в единого Бога реальная действительность, изначально заложенная в его мифологии, все более искажается и приобретает сказочные, «мифические» (в отрицательном смысле этого слова) черты. Но какая-то доля правды все же сохраняется. Этим и объясняются черты сходства между различными мифологиями.

Библейский рассказ отличается от всех древних мифов тем, что принадлежит богоизбранному народу – единственному, который хранил истинную веру, а потому искажения в этот рассказ не проникли. Более того, Церковь принимает все, что написано в Библии, как богооткровенную истину, т. е. истину, открытую Самим Богом через Своих избранников – учителей, апостолов, пророков. В этом смысле библейский рассказ является действительной историей, а не аллегорией или притчей. Но, как всякое древнее сказание, он написан символическим языком, и каждое слово, каждый образ в нем требует истолкования. Иными словами, в Библии все до последней буквы – истина, но не все следует понимать буквально. Библейское повествование – это символический рассказ о действительных событиях .

Сотворив человека, Бог ввел его в рай, где тот мог жить в полной гармонии с природой: он понимал язык послушных ему зверей, все стихии подчинялись ему как царю. Бог привел к человеку всех зверей, «чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей» (Быт. 2: 19). И Адам дает имена всем зверям и птицам, т. е. познает смысл, сокровенный логос каждого живого существа. Наделяя человека этим правом, Бог как бы вводит его в самую сердцевину Своего творческого процесса, призывает к со -творчеству, со- трудничеству: «Адаму надо было узреть неизреченное устроение, носимое в себе каждым животным. И все они подходили к Адаму, признавая этим свое рабское состояние… Бог говорит Адаму: будь творцом имен, коль скоро ты не можешь быть творцом самих тварей… Мы делим с тобой славу творческой премудрости… Давай имена тем, кому Я дал бытие» (Василий Селевкийский).

Бог ввел человека в мир как священника всего видимого творения. Единственный из всех живых существ он спосо бен словесно восхвалять Бога и благословлять Его. Все мироздание вручено ему как дар, за который он должен приносить «жертву хваления» и который он должен возвращать Богу как «Твоя от Твоих». В этой непрекращающейся евхаристической (благодарственной) жертве человека – смысл и оправдание его бытия, и вместе с тем его наивысшее блаженство. Небо, земля, море, поля и горы, птицы и звери – все как бы делегирует человека на это первосвященническое служение, чтобы его устами восхвалять Бога.

Бог позволил человеку вкушать от всех деревьев рая, в том числе от древа жизни, дарующего бессмертие. Однако он запретил вкушать от древа познания добра и зла, потому что «познать зло» означает приобщиться к злу и отпасть от блаженства и бессмертия. Человеку дано право выбора между добром и злом: избрав зло, он отпадает от жизни и «смертью умирает»; избрав добро, восходит к совершенству и достигает наивысшей цели своего существования.

Цель жизни человека, по учению Отцов Восточной Церкви, – «обожение», всецелое уподобление Богу и единение с Ним. Единение с Богом, конечная цель существования человека, не есть слияние с божественной сущностью и растворение в Божестве и тем более погружение в небытие-нирвану, а есть жизнь с Богом и в Боге, при которой личность человека не исчезает, но остается самой собой, приобщаясь к полноте Божественной любви.

«Змей был хитрее всех зверей по левых, которых создал Господь Бог» (Быт. 3: 1). Так начинается библейское повествование о грехопадении первых людей. В образе змея здесь представлен диавол, искуситель и враг рода человеческого. Он прельстил людей надеждой на обожение, пообещав, что, вкусив запретный плод, они станут «как боги». Человек не распознал обмана, потому что стремление к обожению было вложено в него Творцом. Но обожение невозможно без Бога, и признаком величайшей гордости является стремление сделаться равным Богу вопреки Ему.