Андрей Плюснин - Святой великомученик и целитель Пантелеимон

Царь при этом, будто обезумевши, сказал: «Это боги разгневались и потрясли землю». Святой Пантолеон, сколько разумно, столь же и мужественно, отозвался на это: «А что, если и боги твои попадали на землю?!» Не успел он кончить этих слов, как кто-то из придворных прибежал и возвестил царю именно о таком бедствии. «О, царь! Боги попадали и поразбились», – сказал он. Так-то эти боги, страшные и землю потрясающие, по бедственном падении своем валялись по земле, представляя предмет, достойный всякого посмеяния для всех, которые не слепы подобно им и не окамененны. И другой кто-нибудь, хотя мало имеющий смысла и не одним видом отличающийся от неразумных животных, видя это, пришел бы, конечно, к заключению, что есть истинный Бог, могущий совершать такие дела. Но не таков был царь-тиран. Насколько стал он лучше и какую пользу получил от совершившегося пред ним Божия знамения, ясно показывает то, что он вслед за тем сделал. Не силе Божией приписывая случившееся, а видя в нем дело христианского волхвования, сказал он: «Если волхвов этих не потребить тотчас, то не дивно, если и весь город скоро погибнет». И повелел Пантолеона великого отвести на это время в темницу; а старца Ермолая и с ним двух других, помучив побольше, усекнуть мечом. Таким образом, эти три святые мученика, Ермолай-пресвитер и сослужители его, Ермипп и Ермократ, страдальческий свой совершив подвиг, вместе предстали Пресвятой Троице во славе небесной. А тела их, оставленные на месте посечения, были взяты христианами и преданы земле с достодолжною честью.

По убиении святых трех мучеников царь опять позвал к себе Пантолеона из темницы и сказал: «Думаешь ли ты, что избежишь моих рук живым, если наперед не приступишь принести богам жертвы? Ермолай, учитель твой, с обоими друзьями своими, Ермиппом и Ермократом, рассудили, что лучше покориться мне и принести богам жертвы, за что и награду уже получили, быв поставлены на первые места во дворце моем. Если б и ты поревновал такому доброму их изменению, Пантолеон, то увидел бы, что если я тяжел в наказании непокоривых, то, несравненно, более щедр в облагодетельствовании послушных». Это о святых мучениках, будто они послушались его, сказал он с лукавством на прельщение юного страстотерпца. Но от него, Богом просвещаемого, не могло укрыться, что тиран уже порешил их. Почему он сказал царю: «Повели прийти им сюда, чтоб я увидел их предстоящими лицу твоему». Максимиан, все еще не переставая лукавствовать и не имея, что сказать здравого, так как, говоря словами пророка Исайи, на ложь возложил надежду свою и ложью судил прикрываться (Ис. 28: 15), ответил святому: «Их нет здесь; они, по некоей настоятельной нужде, посланы мною в другой город». На это святой мученик заметил ему: «И нехотя сказал ты правду, когда любишь одну ложь; мученическою смертью ты отослал их отсюда на небеса, во град Христов, где они и пребывают теперь».

Видя, таким образом, что святой Пантолеон нимало не склоняется к идольскому зловерию и тверже всякого утеса стоит непоколебимо в своей вере, не трогаясь ни лестью, ни убеждениями, ни обещаниями даров, ни угрозами мук, ни другим чем-либо, увлекательным или устрашительным, царь повелел нещадно бить его бичами на много часов, не потому чтоб надеялся чрез то в чем-либо успеть, но чтоб хоть немного утолить гнев свой и потом осудить Пантолеона на посечение мечом и на сожжение после того тела его огнем.

Тогда воины взяли его и повели за город на посечение. Святой же, идя на смерть с радостью от уверенности, какие утешения тотчас встретят его на небе за все такие мучения, следующую пел Давидову песнь: множицею брашася со мною от юности моея, и не премогоша мя. На хребте моем делаша грешницы, продолжиша беззаконие свое. Господь праведен ссече выя грешников (Пс. 128: 2–4). Когда воины, проведши мученика от города расстоянием более одного поприща, привели на место, где благоизволил Господь рабу Своему скончаться, тогда и здесь Бог явил во святом Своем чудо, не меньшее прежних. Стояла на том месте старая маслина. К той маслине привязали страстотерпца, и один из воинов, дав подобающее положение телу его, в исполнение определенной казни, ударил его в выю мечом; но удар не произвел никакого действия; лезвие меча, воску подобясь, заворотилось, и на вые святого не осталось ни малейшего следа сечения.

Трепет объял исполнителей казни, и они, воззвав: «Велик Бог христианский!», пали к ногам святого и того, кого пред сим считали недостойным жизни, как осужденного на бесчестную смерть, начали умолять о помиловании и заступлении пред Богом, исповедуя веру свою во Христа и раскаиваясь, что в неведении дерзнули поднять руки свои на него. Святой мученик не только сам простил им, что они ему сделали, но и у Христа Господа испрашивать им стал всякое помилование. Когда же он молился об этом довольно, услышал глас свыше, удостоверявший об исполнении просимого и возвещавший об изменении имени его, говоря: «Отселе будешь ты именоваться не Пантолеон, но Пантелеимон». Этим именем нарек его Господь, явно давая ему благодать миловать всех притекающих к нему во всех бедах и скорбях.

Услышав такой глас и удостоверившись, какого сподобился дара, святой Пантелеимон в безмерной радости обратился теперь к исполнителям казни, приглашая их немедля совершить то, что повелено им от тирана. Те отказывались, уверяя, что никак не могут принудить себя поднять на него руки, что боятся и трепещут этого. Когда же святой удостоверил их, что такова воля Божия, и что если они исполнят это, то сделаются причастниками мученичества, а если не исполнят, то не получат никакой милости от Христа Господа, тогда, хотя не без колебаний, согласились они, наконец, приступить к сему нелегкому делу. Но прежде того возжелали изъявить полное свое благоговение к святому лобзанием всех членов тела его; и тогда уже приступили к делу, повелев одному из своей среды отсечь мечом мученикову главу.

И опять последовало чудо за чудом, так как Господу благоугодно было еще более прославить прославившего Его столькими страданиями страстотерпца. Ибо у святого вместо крови истекло млеко, а маслина, к которой он был привязан, вся покрытою стала плодами от корня до верха. Видя то, многие из народа, бывшего при сем на том месте, уверовали во Христа. Когда это дошло до слуха тиранствовавшего царя, он повелел древо то срубить, рассечь на части и сжечь в огне вместе с телом мученика, которое еще прежде уже было приказано предать огню. Приказание это было исполнено. Когда потом угас огонь, верующие, приближась, нашли тело святого неповрежденным от огня и похоронили его благочестно и священнолепно, недалеко от места усечения, на поле, принадлежавшем некоему Адамантию Схоластику.