Елена Круглова - Святитель Лука (Войно-Ясенецкий)

Две ночи Валентин Феликсович читал над гробом Псалтирь, стоя у ног покойной в полном одиночестве. Часа в три второй ночи он читал 112-й псалом, начало которого поется при встрече архиерея в храме… Валентин Феликсович вспоминает: «И последние слова псалма поразили и потрясли меня, ибо я с совершенной ясностью и несомненностью воспринял их как слова Самого Бога, обращенные ко мне: И неплодную вселяет в дом матерью, радующеюся о детях. Господу Богу было ведомо, какой тяжелый и тернистый путь ждет меня, и тотчас после смерти матери моих детей Он Сам позаботился о них и мое тяжелое положение облегчил. Почему-то без малейшего сомнения я принял потрясшие меня слова как указание Божие на мою операционную сестру Софию Сергеевну Белецкую, о которой я знал только то, что она недавно похоронила мужа и была неплодной, то есть бездетной, и все мое знакомство с ней ограничивалось только деловыми разговорами, относящимися к операции. И однако слова: неплодную вселяет в дом матерью, радующеюся о детях, я без сомнения принял как Божий приказ возложить на нее заботы о моих детях и воспитание их. Я едва дождался семи часов утра и пошел к Софии Сергеевне, жившей в хирургическом отделении. Я постучался в дверь. Открыв, она с изумлением отступила назад, увидев в столь ранний час своего сурового начальника.

– Простите, София Сергеевна, – сказал я ей. – Я очень мало знаю вас, не знаю даже, веруете ли вы в Бога, но пришел к вам с Божиим повелением ввести вас в свой дом матерью, радующеюся о детях.

Она с глубоким волнением выслушала, что случилось со мной ночью, и сказала, что ей очень больно было только издали смотреть, как мучилась моя жена, и страшно хотелось помочь нам, но она не решалась предложить свою помощь. Она с радостью согласилась исполнить Божие повеление о ней». [1, с. 27, 28.] Так волей Божией София Сергеевна стала матерью четырем детям Валентина Феликсовича, избравшего после кончины жены путь служения Церкви.

Квартира главврача состояла из пяти комнат, так удачно расположенных, что София Сергеевна могла получить отдельную комнату, вполне изолированную от тех, которые занимал Валентин Феликсович. Она долго жила в семье, но была только второй матерью для детей. Скончалась она в доме Валентина Войно-Ясенецкого, младшего сына владыки Луки, дожив до глубокой старости.

Некоторые современники, знавшие Валентина Феликсовича, говорили, что тяжелая утрата горячо любимой жены надломила твердый характер профессора и он «ударился» в религию. Но вышеописанный случай свидетельствует о твердой вере врача в Промысел Божий. Прежде чем приступить к операции, будущий владыка Лука всегда осенял себя крестным знамением и сосредоточенно молился, повернувшись к иконе Божией Матери, которая висела в операционной городской больницы много лет. Неверующие врачи перестали обращать на это внимание, а верующие считали делом самым обычным. В начале двадцатого года одна из ревизионных комиссий приказала убрать икону. В ответ на это Валентин Феликсович ушел из больницы и заявил, что вернется только после того, как икону вернут на место. По воспоминаниям проф. Л. В. Ошанина, комиссия высказалась в том смысле, что «операционная – учреждение государственное. У нас Церковь отделена от государства. Если вашему хирургу хочется молиться, пусть молится, никто ему не мешает, но пусть держит икону у себя дома». [1, с. 103.] Валентин Феликсович настаивал, что в операционную не вернется. В это время крупный партиец привез в больницу свою жену для неотложной операции. Женщина категорически заявила, что желает, чтобы ее оперировал Войно-Ясенецкий. «Его вызвали в приемную, – пишет проф. Ошанин. – Он подтвердил, что очень сожалеет, но, согласно своим религиозным убеждениям, не пойдет в операционную, пока икону не повесят обратно… Доставивший больную заявил, что дает «честное слово», что икона завтра же будет на месте, лишь бы врач немедленно оперировал больную. Войно-Ясенецкий немедленно пошел в хирургический корпус и оперировал женщину, которая в дальнейшем вполне поправилась. На следующее утро икона действительно висела в операционной». [1, с. 103, 104.]

Валентин Феликсович регулярно посещал воскресные и праздничные богослужения, был активным мирянином. Очень часто он бывал на богословских собраниях верующих, организованных настоятелем вокзальной церкви, протоиереем Михаилом Андреевым, на которых он сам или желающие из числа присутствовавших выступали с беседами на темы Священного Писания, а потом все пели духовные песни.

Валентин Феликсович на этих собраниях нередко проводил серьезные беседы, они и стали началом огромной проповеднической работы в будущем. Когда возникла «живая» церковь, то везде и всюду на епархиальных съездах духовенства и мирян обсуждалась деятельность епископов, и некоторых из них смещали с кафедр. Однажды в конце 1920 года Валентин Феликсович присутствовал на таком епархиальном собрании, где он произнес речь о положении дел в Ташкентской епархии. Это выступление произвело большое впечатление на слушателей. Архиепископ Лука вспоминал: «Резких выступлений на съезде не было, и деятельность Преосвященного Иннокентия (Пустынского) получила положительную оценку. Когда кончился съезд и присутствовавшие расходились, я неожиданно столкнулся в дверях с Владыкой Иннокентием. Он взял меня под руку и повел на перрон, окружавший собор. Мы обошли два раза вокруг собора, Преосвященный говорил, что моя речь произвела большое впечатление, и неожиданно остановившись, сказал мне: «Доктор, вам надо быть священником!»

У меня никогда не было и мысли о священстве, но слова Преосвященного Иннокентия принял как Божий призыв устами архиерея и, ни минуты не размышляя, ответил: «Хорошо, Владыко! Буду священником, если это угодно Богу!»

Впрочем, позже я говорил с владыкою о том, что в моем доме живет моя операционная сестра Белецкая, которую я, по явному, чудесному повелению Божию, ввел в дом матерью, радующеюся о детях, а священник не может жить в одном доме с чужой женщиной. Но владыка не придал значения этому возражению, сказав, что не сомневается в моей верности седьмой заповеди». [1, с. 29, 30.]

В то время уже разворачивались и нарастали страшные гонения на Русскую Православную Церковь. Уничтожались храмы и монастыри, пытки и мучительную смерть за веру принимали архиереи, священство, простые верующие. Россию затопила «мутная волна» воинствующего безбожия. Уже пострадали святители Владимир и Вениамин, уже многие священники и миряне отправились в ссылки и лагеря. И вот в это страшное время, когда некоторые священнослужители снимали с себя сан, испугавшись репрессий, профессор Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий, повинуясь призыву Божию, открыто принимает рукоположение. Вопрос о рукоположении был решен так быстро, что ему даже не успели сшить подрясник.