Анна Маркова - Святитель Игнатий (Брянчанинов)

Однако другие высокопоставленные посетители в случае такого бескомпромиссного ответа могли затаить вражду и при случае вредили архимандриту Игнатию. Иногда светские недоброжелатели о. Игнатия доходили до прямых оскорблений. Со слов самого святителя, известен случай, когда однажды он садился в карету, чтобы ехать в Александро-Невскую лавру к духовнику, некто из великосветской публики, гостившей в обители, произнес: «К любовнице едет». Причем все было сказано так громко, что архимандрит Игнатий не мог не услышать.

Желая уберечь архимандрита Игнатия от подобных выходок, преданный келейник Игнатий (Малышев) после приема очередного посетителя говорил своему настоятелю: «Зачем, батюшка, сказали то или это? Вот и будут делать об вас ложные заключения». Но на такие предостережения архимандрит Игнатий только рукой махнет и скажет: «Я не светский человек, не умею рассчитывать».

Но при строгом соблюдении христианских заповедей и проповеди духовной жизни архимандрит Игнатий был совершенно чужд лицемерного благочестия и так же наставлял своих духовных чад. Так, у одной его племянницы и одновременно духовной дочери была привычка, как и у многих, идя в церковь, надевать скромное, темное платье. О. Игнатий этого не одобрял. «Зачем это? – говорил он. – Разве ты думаешь, что Богу приятнее видеть тебя в черном платье, нежели в обыкновенном? Или думаешь, что, переодевшись, ты сделаешься ближе к Богу, достойнее?»

Но не только мир требовал служения святителя Игнатия, в 1838 году он был назначен на должность благочинного над всеми монастырями Санкт-Петербургской епархии. В подчинении архимандрита Игнатия оказалось шесть мужских и один женский монастырь. Наблюдение за монастырями требовало от о. Игнатия много энергии и доставляло ему множество неприятностей. Практически во всех монастырях своего благочиния архимандрит Игнатий постепенно поставил настоятелей из лучших иноков Сергиевой пустыни. Получив правильное направление в монашеской жизни, его ученики явились достойными настоятелями монастырей.

Особенно много трудов пришлось понести архимандриту Игнатию по упорядочению жизни древнего Валаамского монастыря. В то время на Валааме были большие нестроения. Архимандрит Игнатий часто бывал в Валаамском монастыре, подолгу беседовал с его насельниками и поэтому как никто другой знал внутреннюю жизнь обители. В настоятели Валаамской обители он рекомендовал аскета-подвижника, скитского монаха Дамаскина. Святейший Синод одобрил выдвинутую архимандритом Игнатием кандидатуру. Впоследствии о. Дамаскин вполне оправдал доверие архимандрита Игнатия.

Из-за болезненности архимандриту Игнатию было трудно справляться с должностью благочинного монастырей. Он неоднократно просил духовное начальство освободить его от этой должности, и, возможно, эта просьба была бы удовлетворена, если бы не вмешательство светской власти: поскольку было видно, что, находясь на этой должности, архимандрит Игнатий приносил великую пользу, возрождая духовную жизнь в Петербургской епархии. От его духовного взора не могли укрыться недостатки монашества того времени, и он, видя их, старался советами, увещаниями, а иногда и строгими мерами искоренить их.

Однако служение о. Игнатия в Санкт-Петербургской епархии было временем не только преуспеяния, но и тяжких искушений. Успехи архимандрита Игнатия, его быстро растущая известность и благосклонность к нему императора привели к тому, что у святителя появилось множество завистников и недоброжелателей. На него стали наговаривать, возникли интриги, а затем и вовсе непрерывные притеснения. Вот как писал об этом сам архимандрит Игнатий: «Здесь поднялись и зашипели зависть, злоречие, клевета; здесь я подвергся тяжким, продолжительным, унизительным наказаниям, без суда, без малейшего исследования, как бессловесное животное, как истукан бесчувственный; здесь я увидел врагов, дышащих непримиримой злобой и жаждой погибели моей».

Даже некоторые предстоятели Санкт-Петербургской епархии смотрели на о. Игнатия неблагосклонно. В результате этого они не пресекали происки недоброжелателей, пытавшихся добиться перемещения архимандрита Игнатия в какую-либо из отдаленных епархий. Было время, когда святителя даже хотели «сослать» в Соловки. В Синоде был поднят вопрос об этом, и если бы не решительное вмешательство Псковского архиерея, то архимандрит Игнатий был бы перемещен в Соловки. Протестуя против этого перемещения, Владыка Гедеон сказал: «Мы хотим похвалу и украшение нашего монашества сослать по каким-то темным изветам и, подобно Синедриону, приговорить праведника к казни за то, что он по отношению к нам действует не согласно с нашими понятиями, не ждет нас по несколько часов в прихожей, когда не застает дома, и делает тому подобные оскорбления нашему понятию о нашем достоинстве, понятию, которое не сходится с его понятиями о его обязанностях относительно нас».

Члены Синода, пристыженные словами Псковского Владыки, оставили архимандрита Игнатия в Сергиевой пустыни.

Узнав обо всех этих интригах и ничуть не дорожа своей должностью и положением, архимандрит Игнатий в 1847 году подает прошение об увольнении на покой. Вот как писал об этом он сам: «Отпустите меня, отпустите больного, ни к чему не способного! Обрету себе, удаленный от шума столичного, удаленный от градов и весей, малоизвестный приют, уединенный и тихий; там, в одиночестве, довлачу до гроба дни мои. Болезненность моя делает тишину уединения необходимой для меня».

Свою просьбу об увольнении архимандрит Игнатий с полной решимостью подтвердил и в рапорте в духовную консисторию. Прошение было рассмотрено Святейшим Синодом, некоторые члены которого склонялись к тому, чтобы удовлетворить просьбу отца-архимандрита, но вмешательство императора привело к тому, что вместо увольнения на покой архимандриту Игнатию был предоставлен отпуск с пребыванием в Николо-Бабаевском монастыре.

Летом 1847 года архимандрит Игнатий прибыл в Николо-Бабаевский монастырь. Ему отведены были кельи, состоявшие из четырех маленьких комнат, в отдельном мезонине над кельями настоя теля. Помещение это было весьма удобно для безмолвия. С одной стороны, из окон кельи открывался величественный вид на Волгу. Здесь архимандритом Игнатием был написан ряд писем с духовными советами к разным лицам, в числе их к некоему иноку Леониду, озаглавленных так: «К иноку, занимающемуся умным деланием». Здесь написана была статья «Бородинский монастырь», которая не вошла в собрание сочинений. Здесь же была начата книга «Последование Христу». Своим пребыванием в Николо-Бабаевской обители архимандрит Игнатий был так доволен, что просил о продлении отпуска еще на пять месяцев.