протоиерей Алексей Мокиевский - Большая книга притч

И самое главное, чему учат притчи, – это любовь. Бог есть любовь. Любовью всё держится. Любовь – это не расчёт, не партнёрство, а жертвенность. Сделай другого счастливым, и будешь счастлив сам. В любви, учат святые отцы, три главные особенности: терпение, прощение и радость. Без них любовь нельзя назвать любовью. Ты терпишь страдания, лишения – терпи и не жалуйся, и знай, что Бог не по силам Креста не даёт, а каждый несёт свой Крест. Тебя обидели – тут же прощай. Ещё обидели – снова прощай. И постепенно достигнешь радости за других. И тогда уже никто и ничто не сможет нарушить спокойствия твоей души.

Можно сказать, что притчи – это школа жизненного поведения, отношения к Богу и людям. Почаще обращайтесь к ним, и постепенно они и сами будут приходить вам на ум в нужное время, предостерегая вас от ошибок.

Владимир Николаевич Крупин ,

академик, член Президиума Академии Российской словесности, сопредседатель Правления Союза писателей России, первый лауреат Патриаршей премии им. святых равноапостольных Кирилла и Мефодия

Притча – это иносказательный рассказ, некий поучительный сюжет, в котором скрыта какая-то тайна, но в этом же рассказе скрывается и ключ к разгадке. Притчи существуют во всех культурах и на всех языках. На сиро-халдейском диалекте арамейского языка притча называлась «матла», что в переводе значило «яркий образ», «басня», «загадка». На этом языке произносил свои проповеди Иисус Христос, и в них было немало притч.

К притчам прибегают в том случае, если хотят донести до слушателей нечто, трудно выразимое обычными словами. Они используются и тогда, когда рассказчик намеренно оставляет слушателям возможность самим определять смысл и значение услышанного. Притча не навязывает мнение или оценку, но она не предполагает и пассивного восприятия, главное в ней – загадка, требующая раздумий, усилий ума и движений сердца.

Притчи, произносимые Иисусом Христом, были не просто занимательными рассказами, а изначально служили великой цели – раскрыть людям смысл «благой вести» (Евангелия). При этом судьбоносные вопросы богословия разъяснялись Христом на самых обычных примерах: он говорил о сеятеле и растущем семени, о рыбаке и неводе, о сыновьях и работниках, о свадьбе и долгах, т. е. о повседневных делах и событиях, о бытовом укладе.

Говоря о Боге, Иисус в притчах сравнивал Его с отцом, царем, судьей, хозяином дома, владельцем виноградника, а людей в их отношении к Богу – с детьми, слугами, должниками, гостями. Таким образом, Он использовал общепринятые, можно даже сказать расхожие, для той эпохи сравнения и метафоры, которые были хорошо знакомы слушателям из ветхозаветных текстов. Страшный Суд Он сравнивал с жатвой, спасение – со свадебным пиром, участь неправедных людей – с огнем, мраком и скрежетом зубов.

Нередко Христос прибегал к преувеличениям, чтобы помочь людям увидеть за простым образом Божественную истину. Одно дело просто сказать человеку: «Ты должен просить прощения у Бога и прощать ближних», а другое – предложить ему поставить себя на место работника, который задолжал хозяину десять тысяч талантов и был прощен, но сам, в свою очередь, не пожелал простить другому долг в сто динариев. Десять тысяч талантов – это огромное состояние, и слушателю сразу становилось ясно, что речь идет не о реальном происшествии, а об образе отношений с Богом. Поэтому на греческий язык слово «матла» часто переводили как «гипербола» – «преувеличение».

Притча способна увлекать и этим напоминает сеть, только не обычную, а божественную. Если обычная сеть рыбака губит выловленную рыбу, то словесная сеть притчи – не губит, а освобождает. Она всецело захватывает того, кто погружается в нее мыслью, и, незаметно подсказывая человеку разгадку тайны, дарит ему радость и предоставляет свободу идти дальше.

Притчи Христовы, произносимые Им на протяжении земной жизни, постепенно меняли свою тональность. Вначале они были вплетены в его проповеди, обращенные ко всем людям, и основывались исключительно на «мирном» материале: речь шла о повседневном труде, например выращивании хлеба, или о бытовых происшествиях, таких как потеря драхмы и т. п. Затем притчи стали более драматичными, появились темы войны (царь, идущий на войну) и убийства (убитый сын хозяина виноградника). Это объясняется тем, что притчи Иисуса неразрывно связаны с Его Служением. В них Он предрекает Свои Крестные Страдания и Свое Воскресение.

Почему же Христос не стал говорить с людьми прямо? Почему он не возвещал Божественную Истину в открытую? И мог ли Он обойтись без притч вообще? На этот вопрос Господь так ответил Своим ученикам: «Вам дано знать тайны Царства Божия, а тем внешним всё бывает в притчах». Значит, притчи нужны для «внешних» – для тех людей, кто сделал только первые шаги к Царствию Добра и Истины. Притча – это язык, с помощью которого знакомые всем вещи открывают тайны неведомого мира. Но если бы Христос говорил только на языке притч, то народ всякий раз расходился бы, так и не получив для себя пользы. Ясное Христос сочетал с неясным, чтобы на основании того, что народ понимал, обратить его внимание на то, чего он не понимал.

Христовы притчи замечательны еще и тем, что, несмотря на прошедшие века, они нисколько не утратили своей яркой образности и очаровательной красоты. Эти притчи являются живыми свидетелями того тесного единства, которое существует между миром духовным и физическим, между внутренней причиной и ее проявлением в жизни.

«Еще подобно Царство Небесное купцу, ищущему хороших жемчужин, который, найдя одну драгоценную жемчужину, пошел и продал всё, что имел, и купил ее».

(Mф. 13:45–46)