Коллектив авторов - Троице-Сергиева лавра

Подвожу итоги. Лавра собою объединяет, в жизненном единстве, все стороны русской жизни. Мы видим тут великолепный подбор икон всех веков и изводов; как же можно представить себе лавру без школы иконописи и без иконописных мастерских? Лавра – показательный музей архитектуры; естественно организовать здесь школу архитектурную, а может быть и рассадник архитектурных проектов, своего рода строительную мастерскую на всю Россию. В лавре сосредоточены превосходнейшие образцы шитья – этого своеобразного, пока почти не оцененного изобразительного искусства, достижения которого недоступны и лучшей живописи; как необходимо учредить здесь, на месте, Общество, которое изучало бы памятники этого искусства, издавало бы атласы фотографически увеличенных швов и воспроизведения памятников, которое распространяло бы искусство вышивки и устроило соответственную школу и мастерские. Превосходнейшие образцы дела ювелирного в лавре наводят на мысль о необходимости устроить здесь учреждение, пекущееся об этом деле. Нужно ли говорить, как необходима здесь певческая школа, изучающая русскую народную музыку, с ее, по терминологии Адлера, «гетерофонией» или «народным многоголосием», это зерно проростающей музыки будущего, идущей на смену гомофонии средневековья и полифонии нового времени и их в себе примиряющей? Нужно ли напоминать об исключительно-благоприятном изучении здесь, в волнах народных, набегающих ото всех пределов России, задач этнографических и антропологических? Но довольно. Сейчас не исчислить всех культурных возможностей, столь естественных около лавры, нельзя и предвидеть те новые дисциплины науки, сферы творчества и плоскости культуры, которые могут возникнуть и, наверное, возникнут с свершившимся переломом мировой истории – от уединенного рассудка ко всенародному разуму. Скажу короче: мне представляется лавра, в будущем, русскими Афинами, живым музеем России, в котором кипит изучение и творчество, и где, в мирном сотрудничестве и благожелательном соперничестве учреждений и лиц совместно осуществляются те высокие предназначения – дать целостную культуру, воссоздать целостный дух античности, явить новую Элладу – которые ждут творческого подвига от русского народа. Не о монахах, обслуживающих лавру и безусловно необходимых, как пятивековые стражи ее, единственные стильные стражи, не о них говорю я, а о всенародном творчестве, сгущающемся около лавры и возжигающемся культурною ее насыщенностью. Средоточием же этой всенародной Академии культуры, мне представляется поставленное до конца, тщательно, с использованием всех достижений русского высокостильнаго искусства, храмовое действо у священной гробницы Основоположника, Строителя и Ангела России.

Троице-Сергиевский монастырь возник в то время, когда в русской истории назревал огромной важности перелом: кончился, вслед за Киевским, ее Владимиро-Суздальский период, и началось возвышение Москвы и кристаллизация того своеобразного и величественного целого, которое именуется Московской Русью. Все эти перемещения политических, а вслед за ними и культурных центров не были, конечно, лишь механическими перенесениями резиденций великих князей и прочих органов власти, а неизбежно связывались с особыми этапами в развитии русской культуры и национального самосознания. При Калите и его преемниках Москва выдвинулась, как новый политический центр объединения Руси, а также и как духовный центр, созидавший новую культуру и новую идеологию, сперва Москвы «стольного града», а затем уже и Москвы «третьего Рима». И в возвышении Москвы, и в создании всего облика Московской Руси Троицкий монастырь и сам его основатель преподобный Сергий принимал самое деятельное участие. Молодость преп. Сергия протекла в годы княжения Ивана Даниловича Калиты. В последние годы этого же княжения, вероятно, и было положено начало Троице-Сергиеву монастырю. Мы знаем из летописи, что преподобный Сергий даже лично содействовал собиранию Руси и прекращению бесконечных междоусобных войн, непрекращавшихся между удельными князьями. Так он ездил к рязанскому князю Олегу, последнему из удельных князей, не подчинившихся Москве и упорно воевавшему с великим князем Дмитрием Ивановичем (Донским), и увещанием достиг того, что тот, по словам летописи, «устыдебось толь свята мужа и взял с великим князем Дмитрием Ивановичем вечный мир и любовь в род и род».

Кроме уничтожения раздробленности при удельно-вечевой системе, для объединения и национального расцвета Руси необходимо было свержение татарского ига, препятствовавшего русскому народу выработать здоровое государственное сознание и в корне развратившее русскую власть. Борьба с татарами естественно встала в качестве неотложной и важнейшей задачи перед молодым национальным центром – Москвой; без свержения иноземного ига невозможно было никакое национальное и государственное строительство. Мы все знаем, что в 1380 году на Куликовом поле молодая возрождающаяся Русь нанесла первый страшный удар татарскому игу, разгромив Мамаевы полчища. Великий князь Дмитрий Иванович во всех важнейших случаях прибегал к совету и духовной помощи «чуднаго старца Сергия», по выражению летописи, которого еще при жизни признавали святым. И теперь, решаясь на битву с страшным врагом, он пришел к преподобному Сергию и от него получил не просто благословение, а настойчивое побуждение встать на борьбу за самостоятельность Руси и прозорливое уверение в полной победе. Даже на самое поле сражения посылал преподобный Сергий своих гонцов, чтобы ободрить воинство: «без всякого сомнения, государь, иди против них, и не предаваясь страху, твердо надейся, что поможет тебе Господь», – писал он великому князю.

Моральное значение этого события было огромно: Москва открыто и с славой выступила, как центр национального объединения всей Руси, и имя преподобного Сергия, своим исключительным авторитетом осенившего это славное деяние, стало известно всюду на Руси, как имя «заступника земли русской». И впоследствии приходили к гробу преподобного Сергия в его монастырь многие великие деятели не только Московской, но и Петербургской Руси, чтобы у гроба величайшего национального святого заключить договор, именем его скрепить соглашение, или же получить здесь высшую санкцию своим начинаниям; имя Сергия и его монастыря раз навсегда сплелось с судьбами России. Троицкий монастырь сделался как бы сердцем Московской Руси и одним из крупнейших очагов русской культуры и просвещения. Народная стихия была еще слишком темна и жила еще пережитками язычества, подчас и простого идолопоклонства. Предание гласит, что близ того самого городка Радонежа, где провел свои юношеские годы преподобный Сергий, на холме, в древнем священном урочище стояли «белые боги» – каменные истуканы, которым поклонялось по старой привычке население. Преподобный Сергий, гласит легенда, разбил эти изваяния и поставил на этом месте, доселе не забытом и носящем название «белые боги», каменный крест. Для борьбы с темнотой и суевериями необходима была живая проповедь и просветительная работа. Так как школ не было, и науки в современном значении этого слова не было, то вся образованность того времени целиком входила в круг церковно-богословских идей, и лучшей академией для достижения такого образования был старый русский монастырь. В нем занимались чтением, изучением и перепиской священного писания и богослужебных книг, толкований св. отцов, житий и т. п. Но кроме этой теоретической стороны образования монастырь был и лучшей художественной школой, так как высшие достижения древнего русского искусства – в архитектуре, в живописи, в шитье, в ювелирном деле, в пении – все совмещалось и концентрировалось в монастыре, как в сокровищнице национального творчества, как в живом, творческом музее. Наконец, даже самый строй монастырский, которому преп. Сергий придал трудовой и общежитный характер, воспитывал дух дисциплины и подчинения высшим целям среди достаточно первобытного русского общества того времени и вносил смягчение в весь уклад русской жизни.