А. Стриганова - Мысли преподобного Макария (Глухарёва) об улучшении воспитания в духовном звании

Сей устав всякого месяца в первый день, пред начинанием обеда, прочитывать при собрании всех, дабы впредь никто не мог неведением извиниться» [27] Чистович И. Указ. соч. С. 724–726. .

Интересно, что через 100 лет прп. Макарий, планируя устав своего учебного заведения, также нашел в опыте преосв. Феофана много полезного.

Всего за время пятнадцатилетнего существования школы в ней обучилось до 160 юношей. Известно, что преосв. Феофан посылал учеников совершенствоваться в гимназию при Академии наук. «Некоторые воспитанники Феофановой школы приобрели известность на ученом, административном и других поприщах общественной службы… лучшие из его воспитанников посылаемы были в разные места государства для учреждения школ и для обращения инородцев в христианство» [28] Чистович И. Указ. соч. С. 638. .

Первоначально семинарии поддерживались только архиереями. Содержание семинаристов было очень скудным, им приходилось заниматься обучением детей обывателей за пользование столом и квартирой, во время каникул наниматься на сельскохозяйственные работы или работать у родственников, у которых гостили. «Св. Тихон Задонский, учась в Новгородской школе, до своего поступления на благодетельную бурсу, в свободное время нанимался копать у новгородских огородников грядки» [29] Знаменский П. В. Указ. соч. С. 270. . Распространенным способом к добыванию пропитания были сборы подаяния по добрым людям (само название бурсы произошло от лат. Bursa – кошель) [30] См.: Там же. С. 272. .

В отношении нравственного воспитания семинарская педагогика сводилась к контролю за исполнением внешних форм поведения и карательным мерам в случае неисполнения предписанных правил. По инструкции Питирима Нижегородского, за легкую вину, кроме татьбы и других тяжких вин, до двух раз велено наказывать ученика словесным выговором, в третий раз в собрании учеников смирять шлепами, в 4-й и 5-й наказывать плетьми и недельным заключением в тюрьму, в 6-й раз доносить о виновном духовному судье. Приемы наказания не ограничивались только указанными в этом скудном перечне, были очень разнообразны и большей частью зависели от изобретательности школьного начальства и учителей. Тут были и коленопреклонения на горохе и без гороха, более или менее продолжительные, и заимствованные из южных школ удары палями по рукам, и сажание на цепь, и нещадное сечение в одну и в две лозы, даже на воздухе, иногда биение батогами, даже кошками и тому подобные «мучительства семинарские», от которых, как жаловались ученики, «жить в семинарии становилось всячески невозможно» и от которых они иногда готовы были спасаться даже «в солдатстве» [31] См.: Там же. С. 389–390. .

Согласно постановлению «Регламента», архиереи должны были бесплатно обеспечивать учеников пособиями, что им при всем старании не удавалось, поэтому учащимся приходилось постоянно переписывать уроки, теряя на это большую часть учебного времени. Книг было мало, нередко не с чего было списывать, и учителя вынуждены были диктовать во время классных часов. Славянская Библия была большой редкостью, чаще употреблялась более доступная и удобная в пользовании «Вульгата», тем более что лекции по богословию читались на латинском языке. Изучения Св. Писания не было ни в семинариях, ни в академиях. «Между духовенством о чтении Св. Писания и речи не было. Издание 1751 г., как известно, в первый раз только познакомило с Библией, но число экземпляров, выпущенных в свет, было слишком недостаточно для удовлетворения потребностям не только народа, но и служителей церкви, кроме того, каждый экземпляр стоил 5 р., большой тогда суммы денег» [32] Знаменский П.В. Указ. соч. С. 456. .

Интересно описание жизни Костромской семинарии, в которой пришлось впоследствии начальствовать прп. Макарию (Глухареву), где он безуспешно пытался построить жизнь по духу Христову и откуда удалился в монастырь: «Юноши тянули лямку учения в училище и семинарии при самых неблагоприятных обстоятельствах 12 лет, а то и все 16. Труд был для молодых сил не только продолжительный, но и тяжелый: в шести двухгодичных классах приходилось изучать массу различных предметов от грамматики до богословия; требовалось не поверхностное, а полное знание классических и нескольких новых языков; на латинском языке даже читались лекции. Учебников печатных в то время не было; давались записки, которые надо было сначала списать, а потом выдолбить наизусть. Незнание уроков сопровождалось жестокими телесными наказаниями, от которого не были избавлены даже студиозы, т. е. философы и богословы» [33] 150-летие Костромской духовной семинарии (1747–1897). Кострома, 1897. С. 25. .

Тяжела была жизнь учеников казеннокоштных в стенах бурсы, но жизнь своекоштных по квартирам – еще хуже. Смоленский помещик Малышев, сочувствуя бедному духовному юношеству, писал: «Многие священно– и церковнослужители недостаточные, привозя детей своих в город, по состоянию и возможности нанимают для них квартиры за малую плату у людей самобеднейших из низшего сословия и то в отдаленности от семинарии, а через то дети остаются без надлежащего присмотра и попечения; за дальностию расстояния теряют немало времени и при ходьбе в семинарию и обратно в квартиры; в осеннюю, зимнюю и весеннюю пору от ненастной погоды и стужи подвергают себя разным болезням и, всего хуже, в самой ранней юности подвергают опасности свое благонравие, необходимое сану, к которому они предназначаются; потому что таковые бедные хозяева, у коих они квартируют, занимаются большею частию мелочною торговлей на рынке, там бесчинствуют и в домах своих производят разные неблагопристойности: посылают их в питейные домы, приучают с собою юношей к нетрезвости и своими примерами поселяют в них разные пороки, которые, вкоренившись с малолетства, остаются уделом на всю жизнь. А хотя есть из них и достаточные, и имеют хорошие квартиры, и выходят из семинарии учеными, но, будучи товарищами первых, в обращении делаются почти таковыми же, а потом, будучи выпущены с каковым ни есть званием, тем же снабжают впоследствии прихожан своих» [34] Знаменский П. В. Указ. соч. С. 644–645. .

В царствование Екатерины II наступил новый период истории народного образования. «Наказ» императрицы провозгласил, что одно учение бессильно производить истинно полезных граждан, отвращать преступления и сообщать крепость гражданскому порядку и что «правила воспитания суть первые основания, приуготовляющие нас быть гражданами». Совершенствование духовных школ императрица считала делом государственной важности. «Когда нет доброго учреждения к воспитанию и приготовлению молодых людей, из которых бы добрые пастыри и учители ко всем церквам определены были, то и ныне в простом народе нет никакого руководства к отвращению от пагубных дел, нет исправления нравов и доброго сожития в обществе» [35] Там же. С. 458. .