Митрополит Вениамин (Федченков) - Всемирный светильник. Житие преподобного Серафима, Саровского чудотворца

Чтение Слова Божия по-прежнему занимало у него довольное время, но и оно являлось для него иным лишь способом к единой цели – зрению иного мира. «Священное Писание, – говорил он после, – должно читать для того, чтобы дать духу своему свободу возноситься в небесные обители и питаться от сладчайшей беседы с Господом».

Прочее время о. Серафим употреблял на телесные труды, без которых немыслима жизнь иноческая даже и в пустыни: то занимался он огородом, то собирал мох, то готовил дрова, то укреплял берег. А впоследствии еще стал носить за плечами суму, грузно наполненную песком и камнями, в которой лежало и святое Евангелие. Когда его спрашивали, для чего это он делает, преподобный отвечал словами святого Ефрема Сирина:

«Томлю томящаго мя» (т. е. врага, нападающего на подвижников). Для той же цели, для полного умерщвления ветхого своего человека, о. Серафим иногда прибегал к суровым подвигам: обнажившись до пояса, он работал где-либо возле болота или, сидя у своей кельи, отдавал себя на съедение комарам; и они искусывали его до того, что по лицу текла кровь, а тело распухало, синело и запекалось кровью. В баню преподобный никогда не ходил. Не носил он и теплых одежд: балахон из белого полотна, валяная камилавка, кожаные рукавицы, на ногах – или лапти, или кожаные «бахилы», – вот его одеяние круглый год. На груди всегда висел медный крест, материнское благословение. Пища его была самая простая, и притом ограниченная. «Хлеба и воды довольно для человека. Так было и до потопа», – сказал он мирянину.

– Можно ли есть скоромное по постам, если кому постная пища вредна и врачи предписывают оставить пост?

Святой Серафим ответил: «Хлеб и вода никому не вредны. Как же люди по сто лет жили? …не хлебом единым будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих (Мф. 4,4). А что Святая Церковь положила на семи Вселенских Соборах, то исполняй. Горе тому, кто слово одно прибавит к сему или убавит. Что же врачи говорят про праведных, которые исцеляли от гниющих ран одним прикосновением, и про жезл Моисея, которым Бог из камня извел воду?»

И сам о. Серафим знал это лучше других: поначалу пищей его был хлеб, и то черствый, который он брал из монастыря раз в неделю. Употреблял он и овощи со своего огорода; а потом, по благословению старца и игумена Исаии, и совсем перестал брать из монастыря хлеб, дабы ничем не обременять обители, а питаться по примеру апостола Павла, работая своими руками (1 Кор. 4, 12).

Так проводил пустынник свою жизнь в будни. А накануне воскресных и праздничных дней он являлся в обитель, слушал там богослужение; затем исповедовался, а наутро за ранней литургией в известной нам больничной церкви свв. Зосимы и Савватия причащался Святых Таин. Затем оставался в монастыре до вечерни. В это время он принимал приходивших к нему за советами и утешением монахов и богомольцев. Когда же братия уходили к вечерней службе, о. Серафим, взяв с собою на неделю хлеба, незаметно возвращался в свою любимую пустыньку.

В течение же первой недели Великого поста он все время проводил в монастыре, не вкушая пищи до самого причащения в субботу.

Духовником его по-прежнему был старец, о. Исаия. Так мало-помалу о. Серафим стал восходить от силы в силу. Но чтобы укрепить своего подвижника в молитвенном духе, Премудрый Господь допустил ему испытание. Святые отцы изрекли даже странное слово: если бы не было бесов, то не было бы и святых, то есть если бы не было искушений, то меньше было бы поводов к подвигам святых, меньше было бы и венцов. И кто хочет более благодати, тот должен больше приготовиться к испытаниям, учит святой Исаак Сирин, этот величайший подвижник.

Поводом послужило следующее обстоятельство. Саровский монастырь в его время пользовался уже славою строгого устава и высокой жизни монахов. Поэтому не раз уже обращались к нему за устроителями и настоятелями для обителей других епархий. Между прочим, знаменитый восстановитель Валаамского монастыря, игумен Назарий, был постриженником Сарова и здесь же кончил дни свои пустынником в дни преподобного.

Не мог тем более укрыться от взоров человеческих пламенный Серафим. И вот ему всего лишь через два года после ухода в пустынь, в 1796 г., предлагают быть настоятелем Алатырского монастыря Самарской губернии с возведением в сан архимандрита. Преподобный безмолвник отклонил это и упросил о. Исаию отказать предлагавшим. На его место был послан инок Авраамий.

Но вскоре после этого враг с адскою злобою напал на святого, воздвиг в нем бурю «мысленной брани» и уныния [9] Существует предание, будто о. Серафим, отказавшись от повышения, на мгновение поддался искушению: пожалел об этом. А святые не только боролись с греховными делами, но самые пожелания считали не меньшим злом (ср. Мф. 5, 22, 28). Узрев в себе эту тень самости, преподобный и решил искоренить всякую привязанность к миру; ибо «недугующий страстию и покушающийся на безмолвие» рискует погубить все свое дело (еп. Феофан). Для этого он и взял чрезвычайный подвиг, дабы умолить Бога о прощении и победить искушение и врага. .

Мы видели уже, сколь страшным считает преподобный дух уныния, когда человеку не хочется даже существовать. Но он знал и путь к победе в молитве.

В лесу, приблизительно на полпути между кельей и монастырем, в стороне от дороги лежал огромный гранитный камень. Каждую ночь о. Серафим приходил сюда и, стоя или склонясь на колени с воздетыми руками к небу, взывал непрестанно: «Боже, милостив буди ми грешному!» А другой камень преподобный втащил в свою келью и там молился днем, чтобы не видели его люди. В таком великом подвиге он провел тысячу дней и тысячу ночей, отрываясь только для необходимого отдыха и подкрепления себя пищею… тысяча дней и тысяча ночей!.. Читали, слышали мы об этом… Но вникали ли? Понимаем ли?.. Да и возможно ли понять то, чего сами опытно не переживали и что даже представить по-должному не можем?.. Между тем подвиг, превосходящий силы человеческие. Мысленно поставим себя вблизи молитвенника, наблюдая за ним незримо.

Ночь, темно… Обычным людям жутко… А коленопреклоненный пустынник ни о чем не думает, лишь немолчно шлет к небесам вопль о помиловании: «Боже, будь милостив, будь милостив ко мне, грешнику!..» Подходят звери… Смерть грозит… А он не боится. Даже, может быть, желал быть растерзанным во искупление от грехов. Но они отходили от человека, не обращающего на них даже внимания. А он все вздыхал: «Боже, милостив буди мне грешнику!..» Грешнику… Грешнику. Пришла осень: дожди, грязь, холод. Лес шумит… Он весь мокрый… Кому не захочется в теплый угол?.. А святой, воздевши мокрые руки, согревает душу теплотою покаяния: «Боже, будь милостив!.. Смилуйся! Согрешил. Прости! Накажи, но помилуй… Прогневил: возврати милость! Осквернил душу: очисти! Без чистоты – не вижу Тебя!» Зима… лютые морозы… трещат сосны… Коченеют руки и ноги…