Сборник - Жития святых, написанные святыми

Свт. АФАНАСИЙ ВЕЛИКИЙ

Прп. ЕФРЕМ СИРИН

Прп. ИОАНН ДАМАСКИН

Прп. НИКИТА СТИФАТ

Свт. ИННОКЕНТИЙ (БОРИСОВ),

еп. Херсонский

Свт. ИГНАТИЙ (БРЯНЧАНИНОВ),

еп. Кавказский

ЕПИСКОП ВАРНАВА (БЕЛЯЕВ)

Рекомендовано к публикации Издательским Советом Русской Православной Церкви

№ ИС 10-08-0378

Священная повесть, заимствованная из книги Бытия (гл. 32–50) [1] Из книги «Аскетические опыты».

Чудно приходит к праведникам посреди их бедствий мысль благодарения Богу. Она исторгает сердца их из печали и мрака, возносит к Богу, в область света и утешения. Бог всегда спасает прибегающих к Нему с простотою и верою.

Возвращался святой патриарх Иаков из Месопотамии в землю Ханаанскую, в землю рождения своего, в предопределенное Богом свое наследие (Быт. 32). Внезапно пришла к нему весть, что гневный Исав, брат его, идет к нему навстречу, что при нем четыреста вооруженных мужей. Еще в лета юношества Исав, волнуемый завистью, покушался на жизнь Иакова. Чтоб избегнуть преждевременной насильственной смерти, Иаков удалился в Месопотамию. Он пробыл там двадцать лет. Время могло бы исцелить уязвленное злобою сердце Исава… Нет, он идет навстречу брату с вооруженной дружиной. Многочисленность толпы, воинственный вид ее обличали злонамеренный умысел. Время не исцелило ненависти в Исаве: возмужал он, возмужала в нем и ненависть к брату.

Испугался Иаков. Не зная, что делать, он решился разделить имение свое, состоявшее из домочадцев и многочисленных стад, на два полка. «Если разъяренный Исав, – рассуждал он, – изрубит один полк, может быть, иссякнет гнев его, и он не прикоснется к другому полку». За двумя полками стояли жены и дети Иакова; позади всех стояла вторая супруга его, Рахиль, с единственным сыном своим Иосифом, юнейшим из сыновей Иакова. Они заняли последнее место как младшие, но это место дала им также особенная предусмотрительная любовь супруга и отца как безопаснейшее. Глаз любви сметлив; сметлив и глаз ревности. Сделав такое распоряжение, праведник спешит в обычное пристанище праведников – спешит встать пред Богом в благоговейной молитве. Недостоин я, – исповедуется он Богу, – всех милостей и всех благодеяний, которые Ты сотворил рабу Твоему, ибо я с посохом моим перешел этот Иордан, а теперь у меня два стана (Быт. 32, 10).

Отовсюду окруженный напастью, праведник изливает сердце пред Богом, сводит расчет свой с судьбой, находит себя вполне удовлетворенным, находит, что Бог, заповедовавший ему путешествие в Месопотамию и возвращение из нее, сделал все по обетованию Своему. Недостоин я всех милостей и всех благодеяний, которые Ты сотворил рабу Твоему. Глубокое, истинное смирение! Оно одно достойно предстоять Богу. Оно одно достойно беседовать с Богом: никогда оно не оставляется Богом. Ему внимает милостиво Бог, изливая обильные щедроты на молящегося со смирением. Изменилось, по мановению Божию, сердце Исава: доселе оно пылало враждой, теперь внезапно запылало любовью к брату. Исав кидает меч, бежит в объятия брата – и плачут два брата в объятиях друг у друга (Быт. 33).

Вот Иаков уже давно – в Ханаанской земле. Уже скончалась его любимая супруга, Рахиль, родами второго сына, Вениамина. Уже много скорбей испытал Иаков от буйных сыновей, которые вели себя в обетованной земле, как бы в земле, приобретенной завоеванием (Быт. 34–35). В окрестностях шатра его, раскинутого близ Хеврона, они пасли многочисленные стада свои, иногда уходя, и довольно далеко, на другие, более тучные пастбища. Иаков пребывал постоянно дома, где удерживали его и лета, и духовное преуспеяние. Оно привлекало ум и сердце старца к Богу, и потому полюбил он уединение в шатре. Некогда и несродно такому человеку вдаваться в житейские попечения. Неотлучно при нем было его утешение – любимый сын, прекрасный душою и телом Иосиф. Услуга старцу-отцу и внимание глубокому святому учению отца-боговидца составляли все занятие, все наслаждение юноши. В душу его падало слово благочестия, как падает семя на тучную землю, и скоро принесло плод: засияла в душе Иосифа святая чистота. В чистоте сердца начинает отражаться Бог, как в зеркале тихих, прозрачных вод отражается солнце. Добродетель Иосифа возбудила в братьях не соревнование, а зависть: так, по несчастью, всего чаще случается в человеческом обществе. Братья изобрели и вознесли злую клевету на Иосифа – какую именно, умалчивает Писание. Но проницательный и благодатный Иаков не был обманут хитросплетенною выдумкою, он продолжал любить – любить Иосифа, и в знак особенной любви подарил сыну пеструю одежду. Яркость и разнообразие цветов особенно уважались и доныне уважаются на кочевом Востоке. Не была ли одежда эта символом испещренной противоположными обстоятельствами жизни, предстоявшей юноше? Вдохновение внушило прозорливому старцу изобразить пророчество не словом – символом: пестрою одеждою. Отсюда начинаются странные приключения Иосифа.

Он служит прообразованием, дальнею библейскою тенью Господа нашего Иисуса Христа, а для деятельной жизни является примером благочестивого и добродетельного человека, подвергающегося разнообразным странным бедствиям, во время которых сохраняет он верность благочестию и добродетели, никогда и нигде не оставляется Богом, повсюду храним и наконец прославляется дивно. Послушаем, послушаем любопытное сказание о чудных и наставительных приключениях облеченного пророком-отцом в пеструю одежду.

Братья Иосифа, увидев, что отец их любит его более всех других сынов, возненавидели его: при каждом слове с ним, при каждом взгляде на него закипало в них мрачное смущение (Быт. 37, 4). А он не понимал объявшего их недуга: чистая душа его видела всех чистыми, благонамеренными.

С доверчивостью открывал он пред ними сердце. Это незлобивое сердце уже избрано Богом в сосуд таинственных откровений. Благодать Святого Духа, сообразно юношеским летам Иосифа, начала являть свое присутствие и действие в знаменательных сновидениях. Живо рисовались таинственною рукою странные сновидения в девственном воображении. Иосифу было семнадцать лет, когда приснился ему первый пророчественный сон. С откровенностью, не подозревающей никакого зла, он пересказывает его братьям: видно, сон оставил в душе юноши необычайное впечатление, которое нуждалось в объяснении. Он хотел вызвать, услышать это объяснение из уст старших братьев. «Привиделось мне, – говорил он им, – будто все мы вяжем снопы на поле; мой сноп вдруг поднялся и встал прямо, а ваши снопы обратились к снопу моему и поклонились ему».