Сборник - Простые ответы на вечные вопросы

Прости, что так резко. Тебя, вероятно, захватила какая-то прихоть, вот и захотел свободы от семьи, от заповедей, которые ты называешь ’’дремучими предрассудками”. Поверь – если есть истина, то ты, конечно, можешь сказать ей решительное ’’нет! да здравствует свобода от истины!” – но это-то и будет настоящее рабство греху и служение лжи. Если действительно хочешь свободы, а не просто пытаешься фиговой заплаткой ’’свободы” скрыть наготу своего греха, живи по-Божиему, по заповедям, люби Бога и людей – и вот тогда делай, что хочешь! Не греши, люби истину – и твоя свобода всегда будет с тобой!»

Протоиерей Павел Великанов

Какие это удивительные минуты – тихо стоять и смотреть, как из-под кисточки маленького человечка выплывают облака, кривенькие рожицы с улыбкой, приветливо выскочившей за контуры лица, и, конечно, это бушующее море, неодолимо перетекающее с края альбомного листа на только что вытертый стол… Кому, как не им, этим пришельцам из другого мира, мира чистоты и непосредственности, ведома радость творчества! Разве это не чудо – легким мановение руки, держащей волшебную палочку кисти, рождать целые миры?

И вот уже рука сама тянется к кисти, но быстро возвращается на свое место: рисовать плохо – стыдно, а хорошо все равно не получится. Только почему-то в сердце остается странное щемящее чувство… Как хорошо, что рука вовремя спохватилась! Ведь творить – значит обличать, придавать лик, лицо, тому, что еще не появилось. Но разве искусство не есть обличение прежде всего себя самого – так же, как театральная маска в греческом театре вовсе не скрывала, а, напротив, раскрывала во всей полноте трагическую личность актера, срывая с него приросшую личину обыденности и пошлости? Любое творение есть рождение на свет, отделение от себя самого какой-то части целого. Однако появиться из-под кисти художника, пера писателя или композитора могут не только отзвуки божественных созвучий, но и адская сарабанда!

Мир был создан Богом как Его песня, Его поэма, Его картина. Здесь каждый мазок кисти, каждый аккорд были густыми от переполнявших энергий гармонии, мудрости и красоты. И вот этот совершенный мир преподносится в дар человеку – отдается весь, без остатка, в его власть: словно в огромный театр с труппой актеров и множеством декораций вводится юный режиссер-постановщик. Но состоится ли премьера или актеры разбегутся, декорации растащат и здание опустеет?..

Божественное Откровение свидетельствует, что Адам не справился с возложенным на него призванием стать творцом с малой буквы – он не устоял перед дьявольским соблазном прослыть великим Маэстро сразу, без всякого труда, купив этот титул ценой непослушания. И остался нагим. И было очень стыдно и больно…

Но не лишил Бог падшего человека творческих способностей: только как они стали теперь редки и мелки, будучи отравлены грехом! Словно смутное воспоминание, слабый отблеск былой райской славы свидетельствуют нам о мире ином шедевры мирового искусства. Что такое поэзия? Разве не попытка вернуть слову его исконную глубину, присущую ему красоту звучания? Неужели созвучия музыки только лишь убаюкивают слух, а не зовут присоединиться к сонму голосов, поющих исполненную восхищения песнь Богу? А балет, эта тоска по прекрасному и гармоничному человеческому телу, нетронутому порчей греха и похоти, так много говорящему каждым жестом? Разве не первозданный свет разлит на полотнах картин – сияние красоты непреходящей, вечной, а значит – божественной?

Когда творчество замыкается на себе самом, превращается в «искусство ради искусства», оно становится молитвой в никуда. Оторвав человека от бренной земли, оно все кружит и кружит его в небе, но, не имея цели, снова опускает обратно. В ту же грязь. Тот же серый день. Ту же пустоту, еще более разбередив и так больную душу. И как по-другому несется ввысь молитвенная песнь под расписными сводами белокаменного храма!..

Протоиерей Павел Великанов

В ночь на 13 ноября 1970 г. невероятный по силе тайфун обрушился на прибрежные районы Восточного Пакистана. Ветер, скорость которого достигала 240 км/ч, поднял пятнадцатиметровую волну, которая прошла над цепью густонаселенных островов. Сметая все на своем пути, она ударила по побережью и вместе с ураганным ветром принесла катастрофические разрушения. Были сорваны мосты, разрушены магистрали, уничтожены целые поселки. В океанской пучине погибло около миллиона человек, а десять миллионов оказались без крова. Подобные катаклизмы происходят едва ли не каждый год. Но если есть Бог, то зачем Он допускает такие беды?

Древние римляне видели не только в народных, но и в личных несчастьях месть богов. «Счастлив был бы Рим, – пишет Лукиан, – и благословенны были бы его жители, если бы боги прикладывали столько же сил, заботясь о людях, сколько они прикладывают, чтобы отомстить им».

Таков ли Бог христиан? Можно ли сказать о Нем, что Он мстит человеку за его грехи, наказывая его и в этой жизни, и в будущей? А может, никто никого не наказывает – просто каждый сам расплачивается за свои ошибки? Но если пристальнее посмотреть вокруг, нельзя не заметить, что между грехом и наказанием нет равновесия: преступники порой благоденствуют, а на праведных то и дело обрушиваются беды. Если бы не было Бога, а был лишь некий универсальный закон бытия – такой же формальный, неизменный, безразличный, как закон земного тяготения, – вот тогда была бы прямая зависимость между грехом и наказанием. Но там, где появляется Бог как Личность, взыскующая Своего Друга – человека, там отношения выстраиваются уже по-иному.