Павел Флоренский - Спаситель Отечества. Духовный подвиг Сергия Радонежского (сборник)

Не избежали, конечно, этих народных скорбей и праведные родители Варфоломеевы. Славный и именитый некогда боярин Кирилл еще ранее описанных нами событий в Ростове под старость стал терпеть нужду. Частые путешествия в Орду со своим князем, тяжкие дани и непосильные подарки ордынским вельможам, без чего никогда не обходились путешествия, жестокий голод, нередко опустошавший Ростовскую область, а больше всего, говорит преподобный Епифаний, великая рать или нашествие Туралыково в 1327 году – все это вместе отозвалось крайне неблагоприятно на его состоянии и почти довело его до нищеты. Очень вероятно также, что своеволие московских наместников, которые распоряжались в Ростове как независимые государи, не пощадило и Кирилла, как ближнего боярина князей Ростовских: может быть, и он лишился тогда не только чести своей, но и всего своего состояния. Тяжело было Кириллу после всего, что испытал он в Ростове, оставаться там, а может быть, и прямо приказано было от наместников московских удалиться из Ростова, и потому он решил, лишь только появится возможность, покинуть родной город и перейти на службу к другому князю.

Случай скоро представился. В 12 верстах от Троицкой лавры по направлению к Москве есть село Городище или Городок, которое в древности носило имя Радонеж. В 1328 году, отправляясь в Орду, великий князь Иван Данилович написал духовное завещание, в коем между прочим назначил «село Радонежское» в удел великой княгине Елене «с малыми детьми» нераздельно. Вскоре после этого село это перешло в полную собственность младшего сына Иванова Андрея. Великий князь по малолетству Андрея поставил в Радонеж наместником Терентия Ртища, который, желая привлечь большее число поселенцев в этой части незаселенный тогда край, объявил именем князя разные льготы переселенцам. Лишь только это стало известно в Ростове, многие из его жителей, в надежде найти себе облегчение, потянулись в Радонеж. В числе таких переселенцев Епифаний называет Протасия тысяцкого, Георгия, сына Протопопова с родством его, Ивана и Феодора Тормасовых, их родственников Дюденя и Онисима, бывшего ростовского вельможу, а впоследствии диакона и ученика Сергиева. В числе их переселился и блаженный Кирилл со всем своим семейством и водворился в Радонеже близ церкви Рождества Христова.

По обычаю того времени, Кирилл должен был получить поместье, но сам он по старости уже не мог нести службы, и потому обязанность эту принял на себя старший его сын Стефан, который, вероятно, еще в Ростове, женился. Младший из сыновей Кирилла Петр также избрал супружескую жизнь, но Варфоломей и в Радонеже продолжал свои подвиги. Размышляя о суете всего земного, блаженный юноша нередко повторял сам себе слово пророческое: Кая польза в крови моей, внегда сходити ми во истление (Пс. 29:10). Правда, мир и все, что в мире, создано Богом для блага людей, но все это человеческими страстями, насилиями, неправдами до того извращено, что жизнь человеческая не представляет собой почти ничего, кроме труда и болезней, и для желающего в кротости духа устроять свое спасение со всех сторон встречаются препятствия и соблазны. Рассуждая таким образом, Варфоломей стал просить у своих родителей благословения избрать путь иноческой жизни. Не раз он говорил отцу: «Отпусти меня, батюшка, с благословением, и я пойду в монастырь».

«Помедли, чадо, – отвечал ему на это отец, – сам видишь: мы стали стары и немощны; послужить нам некому, у братьев твоих немало заботы о своих семьях. Мы радуемся, что ты печешься, како угодити Господу Богу; это дело хорошее, но верь, сын мой: твоя благая честь не отнимется у тебя, только послужи нам немного, пока Бог явит милость Свою над нами и возьмет нас отсюда; вот, проводи нас в могилу, тогда уже никто не возбранит тебе исполнить твое заветное желание».

И благодатный сын повиновался; он прилагал все свое старание угодить святым родителям и упокоить их старость, чтобы заслужить себе их благословение и молитвы. Не связанный семейными заботами, он всего себя посвятил упокоению родителей, а по своему кроткому, любящему характеру был как нельзя более способен к этому.

Какой прекрасный, поучительный пример и благоразумия родительского, и послушания сыновнего! Кирилл и Мария не усиливаются погасить возгорающееся в сыне своем Божественное желание, не принуждают его связать себя с суетой мира узами брачными, как делают многие родители века сего. Они только указывают ему на свои нужды и немощи, а втайне, вероятно, более имея в виду его молодость, и дают ему случай еще испытать самого себя и укрепиться в святом намерении, дабы он, возложив руки на рало, уже не озирался вспять. Но и Варфоломей не следует примеру своевольных детей века сего, из коих многие даже в обыкновенных мирских делах не хотят покорить волю свою воле родителей и ни во что не ставят их нужды и желания; нет, благоразумный юноша знает достоинство того, чего желает, однако же, взирая на заповедь Божию: чти отца и матерь (Мф. 15:4), соглашается до времени томить себя неисполненным желанием, дабы сохранить повиновение родителям и чрез то наследовать их благословение: так дорожил он этим благословением! И родители, конечно, от всего любящего сердца благословили послушного сына святыми своими благословениями до последнего своего воздыхания!

Но дух иночества нечувствительно сообщился от сына к родителям: при конце своей многоскорбной жизни Кирилл и Мария пожелали и сами, по благочестивому обычаю древности, воспринять на себя ангельский образ. Верстах в трех от Радонежа был Покровский Хотьков монастырь, который состоял из двух отделений: одного – для старцев, другого – для стариц; в этот монастырь и направили свои стопы праведные родители Варфоломеевы, чтобы здесь провести остаток дней своих в подвиге покаяния и приготовления к другой жизни. Почти в то же время произошла важная перемена и в жизни старшего брата Варфоломеева Стефана: недолго жил он в супружестве; жена его Анна умерла, оставив ему двух сыновей – Климента и Ивана. Похоронив супругу в Хотьковом монастыре, Стефан не пожелал уже возвращаться в мир; поручив детей своих, вероятно, Петру, он тут же, в Хотькове, и остался, чтобы принять монашество, вместе с тем и послужить своим немощным родителям. Впрочем, перетруженные старостью и скорбями схимники-бояре недолго потрудились в своем новом звании: не позже 1339 года они с миром уже отошли ко Господу на вечный покой. Дети почтили их слезами сыновней любви и похоронили под сенью той же Покровской обители, которая с сего времени сделалась последним приютом и усыпальницею рода Сергиева.

После удаления старшего брата в монастырь Варфоломей остался полным хозяином в доме родителей. Кончину их он принял как поданный Провидением Божиим знак к исполнению своего заветного намерения. Отдавая им последний долг сыновней любви, он неотлучно провел в Хотьковом монастыре сорок дней, пока совершалось установленное Церковью поминовение новопреставленных; свою молитву о упокоении душ их он соединял с делами милосердия: каждый день кормил нищих и раздавал бедным остатки небогатого имущества почивших. В духовной радости возвратился он наконец в Радонеж: теперь никто и ничто не могло удержать его в мире, среди столь несносной для души его суеты… С наслаждением повторял он изречения Священного Писания, которые так подходили теперь к его устроению душевному: изыдите от среды их и отлучитеся и ничему, сущему в мире, не прикасайтеся (2 Кор. 6:17); отступите от земли и взыдите на небо. Прильпе душа моя по Тебе, Господи, мене же прият десница Твоя (Пс. 62, 9).