Сергей Пилипенко - Крестоносцы

После этого, отправившись снова поближе к дороге, принесла большое количество сухих дров и сложила в углу хижины.

Затем нашла кем-то оброненные копья с небольшими частями доспехов и так же занесла их внутрь.

Теперь, у нее было чем оборонять своего сына и даже на чем печь толокняные лепешки.

Само зерно она немного насобирала в чуть поодаль находящихся, наспех брошенных участках земледелия. Беда насильно угнала многих с давно обжитых ими земель, что давало возможность найти ей хоть какую-то помощь в пище для себя и своего младенца.

Работа не прекращалась до самого позднего вечера.

Ребенок все это время спал, лишь изредка просыпаясь для повторного кормления.

Казалось, он действительно знал, что от него требуется в настоящее время, и не мешал матери исполнять волю предков в умении приготовить себе в любых условиях самое обычное убежище.

Женщина попыталась разжечь небольшой огонь, приспособив к этому тоненькие сухие палочки деревьев, но из этого ничего не получилось, и она в изнеможении опустилась на землю, вытирая рукой капли обильно устлавшего ее лоб пота.

И тут ей на помощь пришла сама природа.

Уловив в ее далеком отливе какой-то блеск, женщина встала и пошла ему навстречу.

Подойдя ближе, она увидела что-то похожее на кусочек прозрачного камня. Женщина посмотрела по сторонам. Больше ничего рядом не было.

Тогда она взяла его в руку и покрутила в лучах предвечернего солнца.

Несколько раз перед ее лицом вспыхнула какая-то искорка света. Женщина присмотрелась к камню и увидела, что одна его часть чем-то посечена, что придавало тому вид не совсем гладкого и удобного в руке.

Тогда она направила его этой частью к солнцу и обнаружила, как небольшой лучик света отразился на земле. Женщина присела и поднесла камень ближе, и в ту же секунду на земле вспыхнула и задымилась какая-то сухая травинка.

Она бросила камень и испугалась. Но потом, осторожно подойдя к нему ближе, взяла его опять в руку и сделала, как прежде.

И снова он вызвал небольшой дымок на ссохшейся траве.

– О, боги, вы даете мне вновь чудо, – тихо зашептала она, бережно зажимая в руке этот камень и уходя к себе в хижину.

Разложив там небольшую сухую охапку травы, мать поднесла камень к свету.

Минуту спустя вовсю полыхал огонь. Это ободрило молодую женщину и даже привело в небольшой восторг. Она бережно положила камень в один из кусочков разорванной ею небольшой ткани и, наскоро приторочив его к своей одежде, занялась ведением своего небольшого хозяйства.

Огонь разгорался. Женщина положила охапку более толстых дров и на время удалилась.

Через короткое время она возвратилась с глиняным изделием в руке, сделанном в скором порядке. Пришлась обжигать его на костре.

В хижине возник запах гари, и это разбудило малыша. Он захныкал и заерзал на своем настиле.

– Потерпи, потерпи, маленький, – тихо говорила мать, продолжая свою работу.

Ей, во что бы то ни стало, нужна была вода, ибо без нее долго не протянешь.

Обжигая руки и стараясь как можно ближе держать сделанную ей посуду к огню, женщина то и дело посматривала по сторонам.

Но не было никого, кто был бы способен ей помочь и в случае чего оградить от опасности. Везде, куда не посмотри, не было видно никаких движений, и упорно стояла тишина.

Хижина постепенно наполнялась дымом, и мальчик снова захныкал.

Мать на минуту отложила все в сторону и приблизилась к малышу.

– Не плачь, не плачь, прошу тебя, – тихо молила она его, присаживаясь рядом, чтобы покормить грудью.

Дым немного ушел, и в хижине посветлело. Ребенок снова заснул, не обращая внимания на окружающее.

Мать с болью посмотрела на его вспухшие от недомыва места и, уложив на место, принялась еще с большим усердием за работу.

Сейчас самым главным для них была вода. Страх перед вновь создавшимися условиями заставлял женщину трудиться не по мере сил.

Ее руки сильно обгорели и в некоторых местах даже начали пузыриться. Но, стискивая зубы, она продолжала свою работу.

Наконец, с первой посудиной было закончено и отложено ею в сторону. С минуту женщина передохнула, а затем продолжила уже с другим, подобным чаше изделием.

Через два часа ее желания достигли нужного результата. Руки вконец были обожжены и представляли собой какую-то живую рану, из которой сочилась жидкость.

Но женщина как будто не чувствовала боли. Ее внимание было занято осмотром четырех появившихся на свет посудин для воды.

Наконец, она удовлетворилась осмотром и тяжело опустилась на колени рядом с малышом.

– О, боги, помилуйте нас и пощадите, – тихо молилась мать сквозь бурно наступающие слезы, уже потихоньку начиная чувствовать в руках боль. Спустя минуту, она успокоилась и решила сходить за водой.

Солнце село, и по земле уже пробегали первые полосы темной ночи. Но она не отказалась от своего намерения и решительно направилась к выходу, прихватив с собой пару новоиспеченных посудин.

Уходя, мать немного задержалась на входе и, подумав, решила прикрыть его наспех сделанной дверью из остатков жердей и пальмового листа.

– Так будет спокойнее, – тихо сказала она, осматривая снаружи свою работу.

Дверь практически закрывала весь проход и не давала теплу особо выходить наружу.

Огонь к этому времени погас, и шалаш в быстро наступающей темноте казался просто густой массой растений.

Женщина удалилась, по дороге думая о своем сыне и о постоянно идущей боли от рук.

Уже совсем стемнело, когда она подошла к какому-то ручью, стекающему от далеко стоящих гор.

Попробовав на вкус воду, женщина довольно улыбнулась. Она показалась ей слаще любого приготовленного сиропа. Мать жадно припала губами к воде и вволю напилась. Затем обронила в ручей чашу и стала медленно наполнять другую

посудину.

Сквозь гущу темноты и устоявшуюся тишину, очень ясно послышался вдали детский плач.

Женщина встрепенулась и вслушалась. Плач повторился и эхом отозвался в полупустынной местности.

Наспех хватая в руки кувшин и чашу, она бросилась со всех ног обратно к хижине, по дороге то и дело наталкиваясь на кусты или разбивая ноги о камни.

Наконец, мать добежала до убежища и влетела в почему-то приотворенную дверь.

Даже в темноте, она ясно разглядела чьи-то огромные сверкающие глаза, почти в упор смотревшие на нее. Женщина бросилась к копью, лежавшему у входа, но зверь, видимо, предусмотрев это, оказался проворнее и быстро выскочил из хижины на улицу.

Мать подбежала к сыну. Он тихо сопел, и только мокрое личико свидетельствовало о том, что его облизало животное.

– О, боги, – взмолилась женщина, падая на колени возле малыша, – неужели, вы оставите нас, и мы пропадем, – и она горько заплакала, прислоняя лицо к спящему младенцу.