Игумен Митрофан (Гудков) - Избави, Господи, душу мою от гнева

Но когда хотя бы немного разделит нас, тогда он вторгается к нам подобно бурной волне. Везде ему нужно только начало, это для него самое трудное. Когда же начало сделано, тогда он уже сам собой все подвигает вперед. Так, лишь только он открыл твой слух для клевет, тотчас лжецы уже приобретают твое доверие. Ибо руководствуются своею ненавистью осуждающею, а не истиною правосудящею. Ибо как во время дружбы даже справедливым, но нехорошим слухам не хочется верить, так при вражде, напротив, и ложные слухи легко принимаются за истину. Другой тогда бывает у нас ум, другой суд – выслушивающий не с равнодушием, но с пристрастием и предубеждением.

Серчание, осуждение, неснисходительность, взыскательность, гневливость… все это, конечно, не добродетели и умаляют общую добротность вашего нрава. Потому подлежат исключению из списка ваших качеств.

Как это сделать? Ищите и обрящете, просите и дастся вам (Лк. 11,9)

Первое. Не давать ходу сим движениям, а как покажутся, так их посекать и подавлять, чтобы где зародились, там и оставались, не выходя наружу.

Второе. После всякого обнаружения сих движений кайтесь пред Господом и очищайте сердце.

Третье. Всякий такой случай обсуждайте и выводите для себя урок, как бы в следующий подобный раз избегать серчания. А паче всего, трудясь так, молитесь, ибо без Господа ничего тут не поделаете.

Серчание – большой враг. В нем – самость, корень всякой греховности, видится и обнаруживается во всей силе. Блюсти себя надо и молиться…

Нехорошо, конечно, серчать, но когда это следствие темперамента, то виновность тут только ту часть обнимает, в которой сознание равнодушно относится к сим порывам.

Движения ярости по случаю неприятностей надо прогонять молитвою и размышлением всякий раз до совершенного их исчезновения. И вреда не будет, а иначе будет.

Досада и серчание, когда кто нарушает ваше уединение, – никуда не гоже… Это плод самомнения: не смей мешать мне. Тут и враг разживается около вас. Положите не поддаваться сему чувству. Неприязнь и серчание дозволительны только тогда, когда предметом их – дурные помыслы и чувства.

Вспышки одолевают… Учитесь не давать им ходу, а как только покажутся, подавлять их. Вспылить будто и ничего, но тут весь эгоизм или грешный человек. Молитесь и сами, и сами собирайте мысли, которые были бы водою против сего огня. Память Божию держите и память смертную. Эти два помышления суть держава всего доброго и прогнание всего недоброго…

Извольте всегда ограничиваться одними кроткими и покорными объяснениями, а ссору вычеркните из вашего обихода. На свете ничего нет, из-за чего можно бы серьезно ссориться, кроме спасения души. Почаще повторяйте слова Господа про аще мир весь приобрящет… (Мф. 16, 26).

С вспыльчивостью кто вам поможет управиться? Сами ухитряйтесь. Вспышка бывает, когда кто позволяет себе сделать что-либо против вашей воли… желания… или повеления.

Не произносить гневного слова есть великое совершенство… В основе сего лежит отсутствие раздражительности сердца, а она, как искры, заливается преданием себя в волю Божию, при сознании, что неприятности Бог попущает для испытания и нам самим показания, насколько прочно наше доброе внутреннее направление… что и обязывает нам держать себя в таких случаях благодушно, веруя, что Сам Бог смотрит на нас в эту минуту.

Никогда не допускай слабости, чтоб у тебя срывалось с языка или прорывалось движение, показывающее, что у тебя на душе есть некая неурядица… Это всегда унижает… и показывает, что ты не умеешь владеть собою… Когда приходит в движение душа, укроти сие движение и тогда говори и действуй; а пока смятение есть – перемолчи… Несколько опытов – может быть, не совсем удачных – доведут до удачных… и конец.

Следующая по порядку за сребролюбием страсть называется у отцов-аскетов гневом. На этом месте она ставится не случайно, а по связи с первой (сребролюбием). Общею, сродняющею между собою эти две страсти основою является грубо эгоистическое начало, так заметно проявляющееся в них обеих и выражающееся в скрытом тяготении к удовольствию.

Состояние гнева с точки зрения корыстолюбца является вполне объяснимым. Первое вызывается всякими внешними препятствиями, которые встречаются у человека на пути осуществления его личных целей, стремлений, когда воля его приходит в столкновение с другой волей, не желающей ей подчиниться, когда он встречает со стороны людей действительно или мнимо несправедливое к себе отношение и тому подобное. Поэтому

аскеты и предупреждают: «Не настаивай ни в коем случае, чтобы было по твоей воле, ибо от несовпадения рождается гнев». Болезненная настроенность воли сребролюбца в данном случае является удобной почвой для возникновения страсти гнева. Это чувство гнева, говорит епископ Феофан, возникает от всего, что каким-нибудь образом тревожит наше самолюбие; но самое широкое поле для расположения сего зелия представляет чувство собственности: не тронь – это мое. Таков закон любостяжания. Тронет кто – и пошли неудовольствия, серчание, гнев, ненависть. Поэтому основная причина гнева заключается в нас самих, это – наша нетерпеливость; и поскольку причину нашего исправления и спокойствия надо искать в самих себе, в своей собственной добродетели, постольку и гневное, неспокойное настроение есть проявление нашей воли.

При этом условии поводы гнева могут быть чисто внутренние.

Прп. Иоанн Лествичник говорит, что гнев может возникнуть по поводу «воспоминания сокровенной ненависти», то есть на почве памятозлобия. Под влиянием навеянных раньше демонами помыслов памятозлобия самые помыслы весьма быстро переходят в область сердца, и гнев делается желанием зла огорчившему. При воспоминании о тех или других неприязненных чувствах сердце приходит в огорчение, а огорчение вызывает раздражительность; эта последняя, обладая удобопреклонностью движения, скоро охватывает всю душу человека, и воля, парализованная неожиданно внутренним состоянием, готова бывает обрушиться на те или другие объекты.

Родительницами гнева могут быть и другие многие страсти, как то: тщеславие, объядение, а иногда и блудная страсть. Даже удовольствия могут послужить поводом к гневу; от горделивого о себе и презрительного о других мудрования может явиться гнев. Чаще же всего гнев бывает действием диавольским. От каких бы внешних причин и поводов ни происходил гнев и в каких бы внешних формах он ни выражался, по мнению отцов, он всегда сохраняет за собой свойства состояния чисто психического.