Всеволод Чаплин - Православие. Честный разговор

Нужны ли людям деньги и «престижные» вещи? Вроде бы странный вопрос… И все же люди гонятся не за самими по себе деньгами и вещами, а за тем, чтобы «позиционировать» себя по отношению к окружающим. Как минимум – «быть не хуже других». Как максимум – казаться лучше. То есть обеспечивать свое положение в обществе… Гордыня – главный двигатель общества потребления, его самая любимая и самая эксплуатируемая страсть.

Нет ничего плохого в том, чтобы обеспечивать себе и близким достойную жизнь, покупать нужные вещи. Но сегодня товар обычно оценивается не по степени удобства и полезности, а по степени новизны и чисто внешней «продвинутости». Вещи становятся символом все того же статуса человека в обществе. На этом играет реклама, словно говорящая человеку: если ты не купил наш продукт, ты устарел, ты немоден, а значит, неполноценен. Ты хуже других. Вот почему идеал разумной умеренности так жестко отторгается в нынешнем мире. И именно поэтому нам нужно этот идеал проповедовать, несмотря ни на какие обвинения в несовременности.

Обмирщение Запада прекрасно видно на примере отношения к Рождеству. За последние десятилетия этот праздник превратился в период каникул, увеселений, подарков и распродаж.

О его христианском происхождении и содержании, конечно, говорят в храмах, но почти никогда – по основным телеканалам, разве только в связи с папской службой в Ватикане. Теперь убирают елки как «неполиткорректные», заменяют рождественские открытки на «сезонные».

Ну а лучшей иллюстрацией происходящего служит само название праздника. Слово «Christmas» когда-то было выражением «Christ’s Mass» – «Христова месса». Потом его сократили. А затем сделали, в интернетно-рекламно-вульгарном употреблении, еще более коротким: «Xmas». Вроде бы для удобства. Ну и про Христа, наверное, лишний раз не хотят вспоминать…

Современная политика все больше управляется людьми, которых никто не выбирал и которые никому не подотчетны, – владельцами и менеджерами крупных компаний, медиаэлитой, национальной и международной бюрократией… Их власть пока достаточно стабильна, и они буквально с презрением относятся к тому, что думают «массы». Да, бывают «неприятные» инциденты вроде провала проекта евроконституции на референдумах во Франции и Бельгии. Но народовластие по-прежнему стремительно заменяется самоуверенной поступью «просвещенной» элиты, надеющейся перехитрить глупых людишек «ради их же блага». Ведь народ, пишет Дмитрий Галковский, – это «политический труп»…

Беседовали с одним англичанином. Он жаловался, что все меньше подданных Британской короны приходит на выборы. Ведь если раньше – лет сорок назад – от смены правящей партии реально зависела смена политики, то сейчас голосование определяет лишь 2–3 процента госбюджета. Действительно, люди на Западе, да и в России, не чувствуют, что выборы на что-то влияют. Многие говорят о кризисе демократии.

Между прочим, современные демократические институты действуют главным образом на поле отдельных государств. Многие же решения принимаются на международном уровне, причем принимаются не парламентами и правительствами, а чиновной или экономической элитой. Между голосованием в различных странах и реальной большой политикой – расширяющаяся пропасть. Неудивительно, что выборы теряют популярность…

Если современный мир действительно хочет сохранить верность принципу народовластия, современные демократические институты нужно признать устаревшими. Или, по крайней мере, недостаточными. Необходимо формировать мировое гражданское общество и создавать механизмы его влияния на мировую власть – не только официальную, но и экономическую и информационную. И, если кто-то будет этому препятствовать, он откровенно распишется в отступлении от идеалов демократии.

Нынешнее общество привыкло считать единственной истинной пользой пользу земную, пользу житейскую. Служение этой пользе почитается беспрекословной нормой, а любая попытка презреть эту пользу ради вечной жизни – опасным чудачеством и фанатизмом. Люди ведут себя так, будто совершенно точно знают, что им нужно на самом деле. Но кто сказал, что долгая, здоровая и комфортная жизнь – это благо для души? И не безумцы ли те, кто вкладывает сегодня огромные деньги и усилия в максимальное продление (желательно до полного бессмертия) земной жизни человека?

Гонка технологий, нацеленных на вечную жизнь индивидуума на земле, набирает обороты. Ее поддерживают не только агностики, но и либеральные протестанты: как же, ведь речь идет о благе человека! Сейчас развивается индустрия стволовых клеток. Затем, наверное, попробуют клонировать и заменять сердце, легкие, печень, а то и вовсе пересаживать мозг в специально выращенное молодое тело. А потом, если к этому времени земной мир еще сохранится, можно будет подключать мозг к компьютеру, омывая его искусственной кровью, а отмирающие нейроны постепенно заменять электроникой. Такой получеловек-полукомпьютер уж точно проживет лет пятьсот… А дальше, если только сможет, наверняка совершит самоубийство, не выдержав подобной жизни. Ведь не случайно Симеон Богоприимец был именно наказан необычным долголетием и, увидев Богомладенца, с радостью произнес: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко…»

Долго ли продлится мир в Европе и Америке? Не думаю. Времена, названные Ахматовой «вегетарианскими», всегда рано или поздно кончаются, тем более в период столь сильных мировых социальных противоречий. В самом деле, 100–200 миллионов членов западной элиты не могут бесконечно держать в повиновении шестимиллиардное остальное население Земли. Не помогут ни кнут, ни пряник. Ядерный терроризм, об опасности которого я в полной тишине говорил потрясенным западным аналитикам еще в середине девяностых, сегодня рассматривается как вполне реальная угроза. Один французский политик недавно даже публично подсчитывал политические и экономические последствия террористических ядерных атак на европейские столицы.

Впрочем, у Запада есть два выхода. Первый – это создание по всему миру множества очагов конфликтов, причем крайне разрушительных (ядерных, химических), которые позволили бы избавиться от двух-трех «лишних» миллиардов, а заодно оправдали бы экономическую чрезвычайщину типа отказа США от девальвирующегося доллара или экспроприации ближневосточных запасов нефти. Но это путь небезопасный – недавние конфликты показали, что управлять ими нелегко, да к тому же они запросто могут перекинуться на сам Запад.

Второй путь – это создание глобального оруэлловского тоталитарного режима – с повсеместной электронной слежкой, с промыванием мозгов, с жестким подавлением диссидентов, с распространенной системой стукачества. Весь исторический опыт показывает, что только такой режим может долго загонять вглубь социальные конфликты. И пусть пока технически построить его довольно сложно и дорого – даже для Соединенных Штатов. Я боюсь, что мировая политика будет развиваться именно в этом направлении. И, если даже главными лозунгами подобных преобразований станут демократия и политкорректность, на деле о них придется забыть.