Анонимный автор - Новый Афонский патерик. Том II. Сказания о подвижничестве

В одну из ночей, когда старец совершал всенощное бдение, в его келию вошла маленькая девочка. Помолившись и убедившись в том, что это не искушение, но ему явилась святая Анастасия Римляныня, старец поклонился ей и после этого случая испытывал к ней великое благоговение. Идя на вечерню, старец всегда заходил в придел, освящённый в её честь, и прикладывался к её иконе. [40] В монастыре Григориат хранятся святые мощи преподобномученицы Анастасии Римляныни: обе стопы и десница. Святая, оставшись сиротой, была отдана в женский монастырь в трехлетнем возрасте, а пострадала за Христа, когда ей было около двадцати лет.

В возрасте 46 лет старец однажды понёс пищу отцам, которые вскапывали виноградник. Вместе с ними был и игумен монастыря. Пока отцы ели, отец Димитрий рассказал им следующее: «Когда скончался мой старец, иеромонах Виссарион, я находился в своей келии, сидел на кровати и молился по чёткам. Я вдруг услышал голос: „Твой старец умер, и другие тоже умрут“. Но вот кто эти другие?» Старец развёл руками, будто он не знал, кто умрёт – но он имел в виду самого себя.

Несколько дней спустя старец заболел. Всё его тело медленно начало каменеть, он постепенно становился парализованным. У старца в келии был масляный светильник, он зажигал его каждое утро и с большой любовью ждал одного из монастырских послушников, чтобы тот проводил его в храм. Когда стучали во второе било, старец спускался в церковь.

Однажды старца спросили, сколько чёток в день он совершает. Он ответил: «Ну, штук сорок». Впоследствии открылось, что ежедневно он совершал 90 чёток, в ночи, до начала утреннего богослужения.

Несмотря на то что болезнь отца Димитрия становилась всё сильнее, он всегда трудился, сколько мог. Он собирал и складывал в пономарский шкаф корзинки с просфорами, вином и водой для всех иеромонахов монастыря, которые служили в параклисах. [41] Параклис (от греч. παρεκκλήσι – при церкви) – в афонских монастырях придел соборного храма или небольшая церковка, например, в братском корпусе или монастырской больнице. Отцы, идя на Литургию, брали их оттуда.

Когда старца уже парализовало и он не поднимался с койки, он непрестанно творил молитву Иисусову. К стене над старцем прикрепили катушку из-под ниток, через которую пропустили чётки, и отец Димитрий тянул их, постоянно произнося молитву Иисусову. Постепенно его парализовало настолько, что он уже не мог тянуть чётки. Тогда он смотрел на часы и, подстраиваясь к секундной стрелке, ритмично творил молитву Иисусову.

Монах, приводивший старца в церковь, спросил его, не стоит ли отслужить молебен святой Анастасии, чтобы она его исцелила. Старец ответил, что сейчас ему пора уходить, потому что там, наверху, лучше. И добавил: «Однажды утром вы найдёте меня мёртвым». И действительно, однажды в утренний час братия нашли старца скончавшимся. Он выглядел так, словно продолжал молиться, и лицо его было светлым. Старец Димитрий преставился в 1976 году.

Старец иеромонах Димитрий из келии Тригона прибыл на Святую Гору ещё ребёнком, в девятилетнем возрасте. Его старцы никогда не позволяли ему ходить в Кариес, хотя их келия находилась совсем близко. Они брали его с собой только на крестный ход с иконой «Достойно есть» в Светлый Понедельник. Старец Димитрий, поскольку вырос на Святой Горе, отличался простотой, чистотой и детскостью. На нём почивала благодать, его любимым развлечением на Святой Горе было чтение жития преподобного Иоанна Кущника. Он любил преподобного, благоговел перед ним и написал на стене церкви их келии его честную икону.

Год спустя после того, как старец скончался, по нему совершали панихиду, и в тот день его послушник трижды почувствовал благоухание в его келии и храме.

Иеромонах Дионисий из Колицу, румын, духовник, рассказывал: «Когда мы поселились в келии святого Георгия в Колицу, она была разрушена. Мы на вёсельной лодке возили из монастыря Филофей доски, чтобы восстановить келию. [42] От монастыря Филофей до келии в Колицу не менее 15 км. Мы совершали две-три поездки в день. Кроме того, в специальных рюкзаках мы на своих спинах приносили камни. Ни на один день мы не опустили богослужение суточного круга. При этом мы делали по 150 земных поклонов и по 12 чёток-сотниц с крестным знамением. В те годы, если ты говорил духовнику, что не совершил монашеское правило, он не разрешал тебе причащаться.

Мы очень уставали, но испытывали в себе радость, огромную радость. Лишения и борьба давали нам радость. Тогда у нас было немного вещей. Сейчас у нас много средств, облегчающих нашу жизнь, но радости нет. Мы, монахи, стали подобны прежним благоговейным мирянам, тогда как миряне сейчас – христиане только по имени».

«Однажды мы пешком пошли из Колицу на престольный праздник в Лавру святого Афанасия. [43] От Лавры до келии в Колицу не менее 30 км. Перед этим целый день мы трудились, а потом всю ночь шли по саду Пресвятой Богородицы, радуясь, как дети. На рассвете мы дошли до Агиасмы [44] Агиасма – источник преподобного Афанасия Афонского недалеко от Великой Лавры. и успели в Лавру на Божественную Литургию».

«Дома, сады, рукоделие – всё это для жизни здешней. Но и без этого мы тоже не можем».

«Самая лучшая молитва совершается ночью сразу после сна. В это время ум – отдохнувший и сосредоточенный».

«Когда монашеское правило совершается ночью перед богослужением – это золото; утром – это серебро; а днём – медь».

«Два крыла монаха – это его личное монашеское правило и богослужение в церкви. Оба эти крыла не должны иметь недостатков».

«Каждый вечер испытывай свои помыслы: что ты сделал днём, и не реже, чем раз в две недели, исповедуйся перед духовником».

«Царский путь в отношении сна такой: четыре часа ночью и два часа днём. Днём необязательно спать, можно просто прилечь и вытянуть ноги – соответственно твоим силам».

«Если ты имеешь заповедь, подобную правилу, и по какой-то причине не можешь исполнить её сегодня, то ты должен исполнить её в другой день».

«Больше всего юному вредит многоспание. Оно вредит ему даже больше, чем многоядение».

«Монах должен быть в храме на каждой службе. Нельзя пропускать и нельзя опаздывать. Нельзя и раньше уходить, пока священник не возгласил: „Молитвами святых отец наших…“ [45] После отпуста на Афоне игумен (или старший) возглашает: «Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй и спаси нас». »

«Когда ты совершаешь келейное правило, не принимай помыслов осуждения братии, будто они нерадивы, но укоряй себя, что ты самый грешный человек и делаешь лишь то, что должен делать, а другие отцы преисполнены скрытых добродетелей».