Илья Светозаров - Звездная мистерия

Вернувшись в этот мир, который на протяжении еще нескольких недель казался ему слишком бледным, медленным и предельно нерациональным после всего увиденного им в других мирах, он начал собирать информацию. Прежде всего, необходимо было соотнести свой опыт с тем, что говорилось в книгах. Он искал новую точку опоры. Лучшие умы человечества с распростертыми объятиями приветствовали его на страницах своих произведений. Гегель и Кант, Ницше и Фейербах, Монтень и Сартр, Блаватская и Щюрэ делились с ним своими величайшими прозрениями. Аристофан и Гете, Шекспир и Гюго, Уайльд и Сэлинджер, Виан и Манн, Жид и Экзюпери вводили его в мир своих возвышенных фантазий. Розанов, Булгаков, Набоков, Мариенгоф, Лимонов, Пелевин и Сорокин поддерживали его в поисках нового и необыкновенного. Босх и Дали, Малевич и Шагал рисовали ему захватывающие картины иной реальности. Бальмонт и Волошин, Рерих и Цветаева, Есенин и Пастернак отныне сопровождали его духовные и творческие полеты, соединяя свои вдохновенные строки с вечной гармонией Вивальди, Моцарта и Баха.

Часто, начиная о чем-то размышлять, он не отправлялся сразу в другую реальность, а специально задерживался в пограничном состоянии. Земная действительность оставалась, но вместе с ней становились заметны параллельные миры. Ему нравилось наблюдать, как эти миры взаимодействуют между собой и с той реальностью, в которой живет наше физическое тело. Во время одного из таких опытов, он забыл выключить телевизор. Была глубокая ночь. Несмотря на это, на экране разворачивалась какая-то "серьезная" история. Он давно потерял к ней интерес, но вдруг, совершенно неожиданно, фильм снова привлек его внимание. Герой и героиня вели душещипательную беседу, наполненную высокими телевизионными чувствами. До утра было еще далеко, герои не торопились окончательно выяснить отношения и поэтому их беседа явно затянулась. Герой-любовник распылялся перед объектом своих воздыханий слишком уж возвышенными и сложносочиненными фразами, режущими слух своей фальшивостью. Дама отвечала тем же. Неизвестно, сколько бы еще все это продолжалось. Вместо того чтобы просто выключить телевизор и освободить бедных героев от полуночных страданий, он решил внести и свою лепту в их разговор и начал представлять, как было бы интересно, если бы во время этой патетической беседы у главного героя вдруг начал бы расти нос. К его изумлению так и случилось. Нос героя-любовника начал неудержимо увеличиваться. Это не было предусмотрено сценарием. Бедные любовники не знали, что делать и пытались продолжать свою беседу в том же духе, как будто бы ничего не происходило. Мужчина дожевывал свою фразу, повернув глаза в сторону своего единственного, наверное, зрителя и умоляюще глядя с экрана прямо в глаза этого зрителя. Дама явно перестала его интересовать. Его взгляд молил о пощаде и просил прекратить рост носа, неуместный в такой торжественный момент и в такой серьезной картине. Однако зрителю хотелось увидеть реакцию дамы. Дама оказалась весьма благовоспитанной, а ее реакция – предельно корректной. Вежливо прервав словоизлияния своего героя, она сказала, что ей необходимо ненадолго отлучиться, видимо, пока он разберется со своим носом. Перед тем как уйти из кадра, она с укоризной посмотрела на зрителя, который так беспардонно вмешался в их романтические отношения. Герой молчал, робко глядя с экрана. Зритель решил больше не издеваться над людьми и выключил телевизор, предварительно быстро вернув главногероическому носу его первоначальный размер.

Закончив для себя телевизионную историю, он решил более не задерживаться на земле и уже собрался покинуть ее, как вдруг почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. "Странно", – подумал он. Фильм вроде бы был вполне обычным. Да, бывало, что демоны и бесы вываливались с экрана целыми пачками, особенно из боевиков и фильмов-ужасов, заполняя к концу фильма всю комнату, но ведь это было не такое кино. Он открыл глаза и вместо ожидаемых темных сущностей увидел своего родного домового, которому тоже не спалось. Оно и понятно, ведь ночь – это его время. Когда же ему хозяйничать, как ни ночью? Домовой смотрел на него и не мог понять, почему он не спит. Еще он не понимал, почему человек его видит и смотрит ему прямо в глаза.

Он же старался подробно рассмотреть своего помощника. Это было достаточно симпатичное существо, хоть и относящееся к не очень светлым силам. Ростом около шестидесяти сантиметров, все покрытое густой и красивой черной шерстью, переливавшейся в отблесках ночного света, с короткими, чуть согнутыми ногами и довольно длинными руками. На ногах и руках – по три пальца, с черными заостренными когтями, словно покрытыми лаком и отполированными, и – довольно большого размера. Хотя когти – не совсем подходящее слово. Скорее они напоминали большие ногти, такими они были аккуратными и ухоженными. Домовой всегда соответствует тем людям, у которых он живет. Этот был просто красавчик и симпатяга! Видно было, что он во всем любит порядок. И это не удивительно. Он и сам ненавидел беспорядок и не мог уснуть, если, например, на кухне какая-нибудь ложка была не на своем месте. Не говоря уже о кружке, чего, впрочем, никогда не бывало. Может быть, именно поэтому его личная жизнь складывалась не совсем удачно. Видя его "чрезмерную" чистоплотность, менее аккуратные дамы его сердца, несмотря ни на что, пытались поскорее вернуться в привычный уют собственного хаоса. Зато с домовыми у него всегда были замечательные отношения и полное взаимопонимание. Вот и этот: выглядывал на него из-за дверного косяка своими большими черными глазами и никак не мог собраться с мыслями. Рассмотрев своего домового, он объяснил ему, почему он не спит и, поблагодарив его за помощь и поддержку в течение этого дня, пожелал спокойной ночи и отвернулся к стене, чтобы не смущать это создание и не мешать ему наводить энергетический порядок на вверенной территории.

Бывало, что домовые шалили. Его домовые, так же, как и он, не любили шумных гостей, кричащих и слишком словоохотливых. Часто нас раздражает чей-либо громкий и слишком высокий голос. Существа же из других миров испытывают крайнее неудобство от слишком высоких или слишком низких вибраций человека, которые беспокоят их не меньше, чем нас чей-нибудь пронзительный и резкий тембр. И если самого человека можно заставить замолчать, то частота его всегда слышна тем, кто ее слышит. Как-то раз в свое отсутствие он оставил квартиру своей знакомой. Вернувшись из месячной поездки, он обнаружил такой разгром, что понял – подобных экспериментов впредь лучше не повторять. Отвалилось и разбилось все, что могло. Перестали работать кран, унитаз, телевизор, перегорели почти все лампочки, отвалилось с десяток кафельных плиток и так далее. Бедный домовой, наверное, уже не знал, что еще натворить, чтобы эта милая женщина покинула, наконец, его владения.