Леонид Денисов - Иногда они возвращаются…

Наконец душа моя возмутилась: я увидел Я-ва, за несколько минут перед этим посетившего меня. Местом же для него служил угол здания, обращенный к северо-востоку.

Он сидел с поникшею головою и поджатыми ногами, а руки сложены были накрест. Одежда же его заключалась в сорочке, проявлявшей белизну даже сквозь мрак.

Белизна эта, среди господствующего всюду хаоса, показалась мне чрезвычайным явлением, и у меня родилась мысль, что положение Я-ва не безотрадно и он имеет некий почет сравнительно с прочими заключенными этого узилища.

Недвижимость же Я-ва дала мне такой вопрос: ужели душам умерших воспрещено всякое движение и всякая перемена позиции?

И когда таким образом мысль моя и взор будто магнитом влеклись к Я-ву, какой-то почтенной наружности человек, неведомо как и откуда очутившийся позади меня и стоявший на некотором возвышении, обратил внимание мое в противоположную сторону. Я заметил, что южная стена, на небольшом протяжении, в части примыкающей к просвету, медленно и грозно приподнимается. Вслед за тем в основании стены, на месте подъема или точнее зева показался на мгновение свет; а внутри вертепа произошло колебание мрака с ощутимым движением воздуха.

А еще минута – и все пришло в прежний порядок. Как ни велико было в эту пору смущение мое, но все-таки я старался разгадать причину совершившегося предо мною явления.

Благодаря таинственному незнакомцу, томился я недолго.

Со стороны его донеслись ко мне ответные на мысль мою слова:

– Это знак прихода новой пресельницы. [3] Пресельник, пресельница – переселенец, иноземный поселенец. Толковый словарь Даля.

Обратясь спешно в ту сторону, внимательным взором искал я человека, который рисовался уже в воображении моем ангелом, свыше посланным; но поиск не привел меня ни к чему.

Я видел пред собою лишь безжизненную и страшную пустыню.

Картина эта, с рядом предшествовавших явлений, до глубины возмутила душу мою, и я проснулся. И тут же взялся за перо, чтобы виденное передать письменно, с возможною верностью.

Отд. оттиск из „Яросл. Еп. Вед.“ 1870 г.; Душепож. Размышления, 1881 г.

В числе многих писем, оставшихся после смерти ярославского преосвященного Евгения, умершего на 94 г. жизни, сохранилось одно весьма интересное – касательно перемещения его из Пскова в Тобольск. В дневнике его об этом перемещении читаем следующее: «1825, июля 25 послал он письмо, которым просил, чтобы его переместили в Тобольскую епархию, которая тогда была праздною». Какая тому была причина, он ни в письме не объяснил и никому не открыл.

Не было, впрочем, ни бед, которые все уже отвращены, не имел он ни с кем и вражды или от кого-либо обиды, будучи со всеми всегда откровенным и искренним; и в последней своей проповеди пред Богом свидетельствовал, что он всем и всеми был доволен. Но бывают в жизни случаи и намерения, основа которых одному только Богу известна. А что оно было достаточно и пристойно, этому тем более можно верить, что Евгений во всю свою долголетнюю жизнь никогда и ни о чем не просил, всегда Богу поручая свою участь.

Смерть преосвященного Евгения дает возможность снять печать тайны, поведать которую преосвященный Евгений не заблагорассудил в своем дневнике. Из письма его к одному иеpapxy, давно уже умершему, открывается, что причиною просьбы его о перемещении его в Тобольск было таинственное видение. Вследствие этого видения преосвященный поспешил обратиться к первенствующему члену Св. Синода, митрополиту Серафиму с письмом, прося представить его к замещению Тобольской кафедры, но не открывая причины своей просьбы. Такое же письмо он писал к другому члену Синода, архиепископу ярославскому Аврааму. Оба члена Синода были изумлены тем, что Евгений, неизвестно почему, просится из лучшей епархии в худшую и отдаленную, и отвечали ему отказом. Евгений снова обратился к ним с просьбою о ходатайстве пред Государем Императором о перемещении его в Тобольск, присовокупляя, что если и на этот раз получит от них отказ, сам будет просить Государя о перемещении в Тобольск. На этот раз Евгению удалось расположить упомянутых членов Синода в свою пользу, но один из них, архиепископ Варлаам, просил Евгения объяснить ему конфиденциально причину настойчивого желания променять одну кафедру на другую. Евгений не скрыл от него этой причины в ответном письме. Вот что он сообщил:

«Весь просвещенный свет смеется снам. Духовный регламент не велит производить в священники тех, кои верят снам. А я должен открыть В. В., что не иная причина моего перемещения. Это, без сомнения, изумит вас, но прошу выслушать, какого сорта был мой сон.

Их было три – первый и второй через два дня один после другого, третий после второго спустя три дня. В первом видится покойная моя матушка: сон очень ясен.

– Я, – говорит, – пришла к тебе нарочно посоветовать, чтобы ты просился из псковской eпapxии.

Много было разговоров и за и против, но заключила она тем:

– Я этого от тебя требую и непременно требует польза души твоей.

С сими словами она простилась со мной, и что потом было, не помню.

Проснувшись, я этим нимало не занялся. Спустя два дня, видится мне отец, покойный же, коего я во сне никогда не видал: будто стоит он у церкви на паперти и говорит:

– Евгений, поди сюда.

Я подошел: он меня благословил и поцеловал. Потом говорит:

– Была у тебя мать?

Я отвечаю:

– Была.

– Что же ты её не послушал? Её я послал к тебе.

– Зачем же мне уезжать из Пскова? Мне здесь хорошо.

– Для того-то и выдь, что хорошо, – этого требует польза души твоей.

– Куда же мне выйти?

– Теперь много архиерейских вакансий. Послушайся; прости же, мне время служить.

И простившись, ушел в церковь, а я проснулся.

Этот сон произвел на меня сильное впечатление. Я думал и передумывал и окончил тем, что основываться на сне было бы странно, а других резонов, чтобы проситься, я не мог придумать.

Спустя три дня видится мне митрополит Платон, будто он ко мне взошел в кабинет. Я очень смешался, что мне не сказали. Хватаюсь за рясу и камилавку. Он мне говорит:

– Не заботьтесь о пустом. Я пришел о деле с тобой поговорить, что не слушаешься отца и матери?

– В чем?

– Для чего не просишься из Пскова?

– Куда же проситься? Вакансия епископская – неужели о понижении.

– Неправда, есть высшая – Тобольская.

– Ваше высокопреосвященство – это Сибирь.

– Но ты недостоин и епископской. Повинуйся, я тебе повелеваю именем Божьим. (При сих словах я весь задрожал.)

– Повинуюсь, но к кому я пошлю просьбу?

– К Аврааму.

– Что напишу?

– Ничего, только просись.