Олег Мамаев - Путь к волхву

– Мы сейчас отклонимся от курса и заедем в Сергеевку, – сообщил Андрей. – Там живёт удивительный человек – скульптор, археолог-любитель, краевед.

Дождь всё моросил, мы ехали по относительно ровной местности, с шумом рассекая большие лужи на проселочных дорогах. Домики местных жителей, как и везде на нашем пути, небогатые, но почти у каждого виднеются огромные старые спутниковые антенны с облупившейся краской, стоящие чаще всего прямо на земле. Видимо, сопутствующий товар с японских свалок, приложение к автомобильному секонд-хенду.

Вот и Сергеевка. Останавливаемся у двухэтажного здания, похожего на сельское общежитие. Музей находится на втором этаже и занимает две большие комнаты, в которых на стеллажах вдоль стен и на столах разложены аккуратнейшим образом многочисленные археологические находки дальневосточной земли. Встречает нас сам хозяин Семён Никитович Гарпенко – высокий сухощавый старик с уже слабым зрением, что немудрено, ведь ему под девяносто! Он – создатель, хранитель, экскурсовод, научный работник и т. д. и т. п. этого уникального музея. Уникального в первую очередь потому, что только в нём можно увидеть многочисленные антропо- и зооморфные камни эпохи мезолита, которые являются очень лаконичными и точными изображениями различных животных, рыб, людей и даже насекомых. Древние люди использовали их, видимо, в каких-то ритуальных обрядах. Семён Никитович обнаружил целую россыпь этих загадочных камней слоем примерно четыре метра в ширину и шесть в длину.

– Я по профессии скульптор и поэтому лучше других вижу и понимаю форму камня, замечаю следы обработки и быстрее могу разгадать замысел древнего ваятеля. – Старый скульптор говорит увлечённо, как всякий человек, повествующий о любимом деле. Глаза его загораются, годы на время отодвигаются, перестают давить на плечи и старое сердце, человек молодеет и начинает светиться изнутри. Невольно вспоминаешь о том, что наши предки считали себя детьми Солнца. И все мы, такие разные по увлечениям и профессиям, по социальному положению и возрасту, забываем о времени и слушаем, слушаем вдохновенный рассказ увлечённого человека. Мамонты, саблезубые тигры, шерстистые носороги оживают перед нашим внутренним взором. Предстают корейские фанзы и храмы, а также цивилизация загадочных джурдженов, великая империя которых простиралась ранее над всем этим краем. В музее представлены остатки стен и черепичных крыш этих древностей. А ещё конская сбруя, гири для развеса товаров, украшения, детали одежды, деньги разных эпох и народов, обитавших на этой земле, старинные фотографии, предметы быта. Представлено само время, давно ушедшее, но зацепившееся за вот эти материальные предметы – пуговицы, амулеты, кости древних животных. И нам, живущим каждый своей суетой и заботами, вдруг захотелось прикоснуться к неуловимому времени, к его невидимому, но могучему потоку, который никто не в силах изменить или остановить.

Наверное, в каждом из нас всё-таки есть связь с живыми нитями прошлого, и эти нити тянутся к нам сквозь тысячелетия от древних пращуров, которые всегда сверялись с вечным потоком времени и его законами, которые мы теперь именуем Законами Мироздания и Законами Космоса. И может быть, каждый из нас – и успешный бизнесмен, у которого время расписано по минутам; и молодой напористый политик, чьи мысли заняты всевозможными раскладами и комбинациями политических игр; и работяга-сантехник с обычными проблемами – батареи в квартире поменять, ремонт сделать, матери помочь; и честный служака на ниве закона, дошедший до вершин своей карьеры, – все вдруг задумались о Времени и Вечности.

У большинства наших людей есть «дело» и интерес к глобальным мировоззренческим вопросам, даже у тех, кто пытается заглушить эту связь таким мощным «ударным» средством, как сигареты и алкоголь. Такова сила и мощь прадавних генов, переданных нам по родовым каналам от нашей матушки-земли и живущих в нас, несмотря ни на что. Я вспомнил, как мои земляки, немцы из Казахстана и Сибири, с радостью сообщали, что поставили у себя дома, где-нибудь под Штутгартом или Кёльном, спутниковую антенну и теперь смотрят новости НТВ и других российских каналов. Я не мог понять их радости, пока сам не прожил в Германии месяц. Вот тогда-то я почувствовал на себе, что такое информационный голод! В местных, так называемых, новостях просто не было новостей в привычном для нас мировом масштабе. Грязное бельё предвыборных скандалов, криминальная хроника, да ещё о немецких заложниках на Филиппинах – вот и все темы. Как дохнуло на меня вольным ветром информации, когда, приблизившись к польской границе, радио моей «Джетты» стало ловить польские станции, и потекла в изголодавшийся мозг информация о событиях в Иране, Ираке, Афганистане, Африке, не говоря уже о родном СНГ! Вот почему мы все внимательно слушаем старого скульптора и впитываем дух времени, вот почему нас влекут неизведанные места и глубины морей, удивительные люди и события – нам постоянно нужна новая информация, за счёт владения которой многие тысячи лет выживали наши предки. Выживем и мы, и наши потомки, если будем жить в гармонии с природой, если будем брать информацию для познания и созидания, а не грабить свою землю и превращать её в безжизненную пустыню, каковым, например, стал залив Петра Великого, да и многие другие места.

Мы тепло прощаемся с Семёном Никитовичем, вносим свой денежный вклад в фонд музея и мчим дальше, разбрызгивая лужи на дороге. Ну вот и ещё одно подтверждение тому, что мир наш держится именно благодаря Хранителям, энтузиастам-исследователям древних рукописей и истории, учёным и археологам по душевному призванию, а не ради стяжания каких-то научных регалий, денег и славы.

Грейдерная дорога. – Туман над тайгой. – Спецназ после работы колёса не клеит. – Турбаза «Орлан». – Месть «самурая». – Золотой родник. – Минеральная река. – Мегалиты и плачущий лик. – Удивительные бухты. – «Японец» сдаётся. – Последние преграды. – Сталкер

Дорога меняется, закончился асфальт и относительно равнинные места, теперь под колёсами наших «японцев» грейдерная дорога, то есть покрытие из щебня, просто разровненное грейдером, а вокруг вплотную подступают сопки.

– Хорошо, что дождь, – замечает Вика, – в прошлую поездку было сухо и от пыли ничего не видно.

Бурные горные речки всё чаще стали пересекать нам дорогу, а склоны близких сопок курятся обильными испарениями, словно дымом многочисленных жертвенных костров от невидимого лесного пламени. Этот белесый туман, поднимающийся с густо заросших тайгой склонов, тут же смешивается с цепляющимися за вершины обрывками облаков. Тёплая сырость, непрерывный грохот щебнистого покрытия, бьющего по днищу и колёсным аркам машины, густой туман, струящийся к низким облакам, – так встретила нас загадочная тайга.