Андрей Явный - Музыка прощения

Давайте слушать возникающую в тишине сердец небывалую музыку – Музыку Прощения. Эту «психоделику» прощения, которая звучала всегда – и которой еще не было. Которой не было до рождения этой книги. Она появляется сейчас, в вашем присутствии, вместе с вами. Потому что мы вместе.

Намастэ!

Я (или тот, кого в книгах принято называть «Я») выхожу из дома. Образ автора выбегает из дома ранним воскресным утром. Это последнее воскресенье лета, это его (и мой) любимый август. Особенный день – для меня, для него, для всех. Для тех, кто чувствует это неотчетливо или совсем не чувствует. Ночью шумел дождь, улицы еще не успели высохнуть. Слезы Бога, сказал бы экзальтированный писатель – в нашей среде авторов всех мастей слишком увлеклись простыми, но действенными метафорами.

Но я так не скажу.

Я мысленно говорю «Я», я перехожу на эту точку сборки всякий раз, когда выхожу в город. Кто я на самом деле? А вы знаете, кто вы?

Доброе утро, город! Доброе утро, мир! Прими это мое допущение. Это приношение. Это жертвоприношение… Нет, сегодня никаких прощаний – только распахнутые объятия. Город, я думаю о тебе.

Кто я? Пробегающая мимо стайка студенток, если бы не опаздывала на лекцию по психологии, могла бы, пошептавшись, вырвать листок из «общей» тетради на пружинках, достать маркер из чьего-нибудь рюкзачка и, написав крупно «Современный эзотерик», прикрепить ко мне этот самодельный ярлык. Заправляла бы всем, солировала та темноволосая дылдочка в коротких джинсовых шортах, подкладкой карманов наружу.

Смешная подкладка в мелкий цветочек. Едва ли она любит банджо и кантри-мьюзик – скорее, это ошибки стиля. В этом возрасте новые поколения заново открывают «Нирвану», ни к какой нирване, кроме эротической, еще не стремясь. Позже эти эльфы становятся отчетливей и плотней, а потом приходят в себя. Все мы приходим в себя, обнаруживаем себя в лесу – кто личных символов, а кто – общих знаков. Под ногами у нас бурелом обид, сожалений, ошибок. У каждого свой лес. Чем дальше в лес, тем больше дров и меньше телефонов…

Я думаю о дровах, о древесине, о стихии огня. Я думаю о бумаге. О своей книге. Я хочу сделать так, чтобы кто-то – они, вы, «Я», мы – мог открыть ее на любой странице и увидеть пламя, в котором сгорает все тяжкое и безнадежное, буреломное. Все жестокое, с вытянутым именем «обида». Все жесткое. Все лишнее.

Я слышу, как соки бегут внутри живых стволов, я слышу эти звуки. В этом мегаполисе, сквозь гуд автомобилей, я так явственно слышу музыку жизни. Чтобы передать ее бумаге, нужно высечь пламя из букв, потереть дощечки слов. Чтобы солнце сквозь линзу любого глаза вспыхнуло в словесной древесине. Так будет. Уже началось.

Город мокрый, а книга горящая. Она начинает звучать. Я бегу, и мне становится смешно от контрастов влажной кожи и сухого потрескивания внутри, из которого рождается тонкий звук.

А что, мы вообще существуем? Современные эзотерики? Я мыслю, следовательно, я… сомневаюсь. Ха! Разве «быть эзотериком» современно? Ну что вы, что вы! Разве вы не слышали, что эзотерики каждую ночь напролет стоят, нацепив на себя освященные временем распадающиеся одежды древних, и бьют в гонги и бубны? Что они собирают тучи над пересохшими полями и просят небо дать хлеба, оглашая окраины мегаполиса гортанными криками? Ну, как-то так. А вот таких, огаджетованных и мобильных? Конечно, не существует ☺.

И все-таки я есть. Я мольфар, потомок «карпатских шаманов», и уже более 20 лет занимаюсь изучением мистериальных традиций нашей планеты. Меня интересует не только карпатская мистика, о которой я написал ряд специальных работ. В круг моих интересов входят Книги Ветхого и Нового Завета, Веды, Адвайта-веданта, Упанишады, каббалистические тексты; новейшие исследования головного мозга, философские модели сознания, которые я жадно поглощаю с подросткового возраста, и, конечно, звук – вот моя пища и предмет ежедневных размышлений. Можно сказать, что всю свою жизнь я посвятил изучению сверхъественного и возможности человека быть на грани реальности, способностям, которые выходят за рамки обыденности.

Я дышу, я иду, я бегу. Я смотрю на мельканье серебристых лоферов, перепрыгивающих лужи, как на что-то постороннее (я в курсе существования программы «Модный приговор» и знаю, как называется этот вид обуви). Узкие ступни с низким подъемом. В такие хорошо вбивать гвозди, – вероятно, подумал бы исполнительный директор ООО «Приговор» где-то в районе Голгофы. Лоферы были куплены позавчера, чек магазина «Рандеву» все еще шуршит в кармане джинсов. Я родился не здесь, свою раннюю юность провел не здесь. Но я люблю этот неоправданно дорогой – и на самом деле дорогой многим и ненавистный многим – город.

Дождь опять затеял свою мелкотравчатую песню. Слезы Бога! Ну, разве что от смеха. Как мы привыкли адаптировать непостижимое под себя! И это так старо… А птица в небе – плавки Бога, сказал Андрей Вознесенский. Кажется, у него чайка. Шокирующе. Театрально. А что же Бог?

Тут два варианта. Или это играющий Бог, и он принимает все наши версии и интерпретации. Он подбрасывает нас в воздух, и мы то летим, то, падая, учим уроки. Или о Боге впрямую, «в лоб», деловито вообще говорить нельзя. Говорить, не вслушиваясь в тайну. Потому что это бессмысленно.

Я предпочитаю говорить о Творце миров.

Он просто есть, независимо от того, как мы его себе представляем. А мы представляем, что Он ждет от нас каких-то действий. Но это не так. Он ждет и не ждет.Это мы ждем сами от себя каких-то верных действий и в глубине себя знаем об этом. Каких-то действий, знающих, что Он есть.

Я слушаю их – просыпающийся город и дождь. Здесь есть такое тайное место, где мне особенно хорошо. Это фрагмент парка, в нем растет дружественное дерево, которое я всегда приветствую. Любые ситуации здесь, под ним, видятся по-новому.

Каждый может выбрать такое место для себя. Найти свое дерево. Найти свое место в городе, своего собеседника, свою книгу. С чего-то можно начать.

Я думаю о живущих здесь – в городе, за городом, под городом, над городом. Я скольжу в промежутках и думаю обо всех.

Наверное, каждый в какие-то моменты своей жизни задавался вопросом: «Кто же я на самом деле, какой я?» Разве тот я, которым я на самом деле являюсь, со своими ошибками, с суммой своих действий и достижений, со всеми сомнениями, – разве это не настоящий «Я»? Разве это эрзац, подложка?

Об этом вчера прямо спросил мой друг. Он сказал: ответь мне, ведь ты изучал это, ты чувствуешь это, тебе дано, ты знаешь.