Йог Рамчаракака - Джнани Йога. Философия

Жизни бактерий и микробов – нестабильных форм жизни – факт, известный многим. Но есть и ещё более низкие формы жизни. Наука всё дальше и дальше отодвигает черту, отделяющую живые формы от безжизненных. Теперь нам известны живые существа, которые так похожи на неживых, что нельзя провести чёткую грань между теми и другими.

Известны живые существа, которых можно засушить и хранить в течение нескольких лет, а потом снова оживить воздействием влаги. Эти существа похожи на пыль, но они полны жизни и её проявлений. Наука знает, что некоторые виды бацилл были подвергаемы действию таких низких и высоких температур, какие мало кто, кроме учёных может себе представить.

Известны также низшие организмы, называемые диатомеями или «живыми кристаллами». Они представляют собой крошечные геометрические формы и состоят из капель клееподобной плазмы, покрытых тонкой скорлупой из кремнистого или песчаного вещества. Увидеть их можно только в микроскоп, они так малы, что тысячи их могли бы уместиться на одной булавочной головке, и так похожи на химические кристаллы, что различить их может только искусный и внимательный наблюдатель. И всё-таки они живут и выполняют все жизненные функции.

Двигаясь далее в наших поисках жизни, мы переходим от этих существ к царству кристаллов. Да, кристаллы тоже проявляют жизнь, каким бы странным ни казалось это утверждение тем, кто не следит за научным прогрессом. Кристаллы рождаются, растут, живут и могут быть убиты химическим способом или электричеством. В науке образовалось новое направление, называемое «плазмологией», цель которого – изучение жизни кристаллов. Некоторые исследователи дошли даже до утверждений, будто открыли у кристаллов зачаточные признаки половых функций. Во всяком случае, кристаллы рождаются и растут, подобно живым организмам. Один учёный сказал недавно:

«Кристаллизация, как мы теперь знаем, вовсе не заключается в простой механической группировке мёртвых атомов. Она – суть рождение».

Кристалл образуется из жидкости материнского кристалла. Тело его формируется систематически, регулярно, в соответствии с определённым планом или моделью, точно так же, как тело и скелет животного или древесина и кора дерева. В росте кристалла видна жизнь в действии. Кристалл не только растёт, но и воспроизводит себе подобных, разделяясь или распадаясь на части – точно так же, как это бывает у вышеупомянутых низших организмов.

Главное отличие роста и развития кристалла, от роста и развития прочих низших организмов заключается в том, что кристаллы питаются извне и разрастаются с внешней поверхности, тогда как монера поглощает питание внутренне, и внешний рост её происходит благодаря внутреннему. Если бы у кристалла имелся мягкий центр, которым бы он поглощал пищу, то он был бы почти идентичен диатомее. А если бы диатомея развивалась с поверхности, она была бы кристаллом. Грань между теми и другими едва заметна.

Кристаллы, как и живые организмы, можно стерилизовать и сделать неспособными к размножению путём химического воздействия или с помощью электричества. Их также можно «убить», помешав дальнейшему росту. Разве всё это не похоже на жизнь?

Чтобы понять всю важность идеи существования жизни в кристаллах, нам следует вспомнить, что самые твёрдые скалы и металлы состоят из кристаллов, что и земля, на которой мы растём и живём, есть не что иное, как раскрошившиеся скалы и миниатюрные кристаллы. Поэтому даже пыль под нашими ногами – живая. В природе нет ничего мёртвого. Нет трансформации «мёртвой материи» в живую растительную ткань и затем в плоть животных. Химические тела – живые, и от тела химического до тела человека – одна непрерывная смена видов и форм живой материи. Всякое разлагающееся человеческое тело вновь обращается в тело химическое, и цепочка начинается сначала. Это только смена форм жизни, насколько она касается человека.

Природа приводит нам много примеров присутствия жизни в неорганическом мире. Стоит только оглянуться, чтобы понять истинность утверждения, что всё вокруг живое. Металлы подвержены так называемой «усталости». Лезвие устаёт и требует отдыха. Камертон теряет какую-то степень силы своей вибрации, и ему тоже бывает необходимо отдохнуть. Машины и заводы требуют время от времени свободного дня. Металлы подвержены болезням и заражениям. Бывали случаи их отравления и потом исцеления при помощи противоядий. Оконные стёкла, особенно витражи, подвержены болезни, передающейся от одного стекла другому.

Люди, привыкшие управлять машинами и обращаться с инструментами, приобретают естественную привычку говорить об этих предметах, как о живых существах. Они как будто признают их способность «чувствовать» и различают в каждом из них своего рода «характер» или личные особенности, с которыми следует считаться, подстраиваться под них или задабривать их, чтобы добиться лучших результатов.

Может быть, наиболее ценное свидетельство в этом вопросе, доказательство, значительно подтверждающее многовековую теорию йогов о вездесущей жизни, исходит от профессора Калькуттского университета Чандера Боуза, индуса, получившего европейское образование под руководством лучших учёных. В своей книге, названной « Реакции живого и неживого », он дал миру несколько очень ценных научных справок по данному вопросу. Книга вызвала массу обсуждений и возбудила величайший интерес среди высших научных авторитетов. Его опыты по сбору доказательств присутствия жизни в неорганических формах дали толчок революции в теориях современной науки и сильно укрепили мысль, что жизнь есть повсюду и что не существует такого понятия, как мёртвая материя.

Профессор Боуз основывает свой труд на теории, по которой лучшим и единственно верным критерием присутствия жизни в материи является её реакция на внешний стимул. Исходя из этой основной теории, многочисленными опытами он доказал, что так называемая неорганическая материя – минералы, металлы и т. п. – отвечает на такие раздражители, и этот ответ подобен, на реакции вещества, основой которого являются тела растений, животных и людей.

Он разработал чувствительный прибор, измеряющий реакцию тел на внешний раздражитель. Степень отклика и другие измерения отмечались чёрточками на вращающемся цилиндре. Линии или кривые, полученные от исследования олова и других металлов, при сравнении их с кривыми, выданными живыми мышцами, оказались идентичными. Для опытов Боуз использовал гальванометр – весьма чувствительный и точный научный прибор. Этот прибор устроен так хорошо, что самый слабый ток вызывает в нём отклонение записывающей иглы, легко качающейся на маленьком стержне. Если гальванометр соединить с человеческим нервом и раздражать конец нерва, то игла будет регистрировать показания.