Владимир Серкин - Большая книга Шамана

– Новая практика позволяет сразу замечать что-то новое, чего раньше не замечал?

– То, что случилось с тобой сейчас, – редкая удача. Обычно практика должна долго осваиваться и реализовываться для изменения мира.

Горностай

© Фото автора

– Почему мир изменяется?

– Сознание человека выделяет из множества свойств мира лишь те, которые полезны для его деятельности. Из этих свойств и строится образ мира. Соответственно твой образ и образ другого одинаковы лишь в той части, где вы одинаково практикуете.

– Как это?

– Сравни оленя для эвелна и оленя для горожанина.

– Понял. Разнообразя практики, я буду увеличивать только свой образ или свой мир?

– Мир, осваиваемый через образ.

– То есть человек может начать жить в мире, отличном от мира других?

– Может заходить туда, когда захочет, и возвращаться. Так делают некоторые шаманы.

Каждое лето читаю в магаданских газетах сообщения о жертвах столкновений с медведями и много предупреждений-рекомендаций о безопасном поведении. Шаман не боится медведей, считает их безобидными существами, очень близкими к нему. При этом он говорит, чтобы я был осторожен и следовал рекомендациям, так как медведи не близки мне. Он не любит говорить о медведях и лишь однажды ответил на мои вопросы.

– Правда, что, когда с медведя снимают шкуру, он похож на человека?

– У медведя плоская грудная клетка, квадратики пресса и бицепсы атлета. Его недаром называют лесным человеком.

– Ты убивал медведя?

– Что ты. Я сам – Медведь.

– То есть ты – как Медведь?

(Шаман поморщился и не стал отвечать.)

Кожа на руках, ногах и лице покраснела и стала шелушиться. Попросил Шамана сделать какую-нибудь мазь, но он показал ряд статических и динамических упражнений. Упражнение «Ворон» – прыгать двумя ногами по глубокому снегу и махать руками – показалось мне особенно дурацким, а увидев, что Шаман хохочет над моими прыжками, я потребовал разъяснений.

– Почему ты думаешь, что от твоих упражнений кожа заживет?

– У тебя просто холодовая аллергия. Сибирские мамы это называют «знобышком».

– Мамы, наверное, не заставляют детей прыгать?

– Это – от застоя крови в капиллярах. Чтобы прошло, нужно или пожить в тепле, или регулярно «гонять кровь». Мамы отогревают детей, а ты – мужик. Прыгай.

Где-то на Колыме

© Фото А. Шафранова

После выхода книги «Хохот Шамана» часто спрашивают: «Как ты с ним познакомился?»

В начале общения с Шаманом (поздняя осень) я еще не вел записи диалогов, поэтому реконструирую по памяти. Точной даты не помню.

Окончив основные подготовительные работы к обустройству домика, я первым делом решил изучить окрестности в радиусе пяти-шести часов ходьбы вокруг. То есть чтобы вернуться в тот же день. На север по побережью, примерно в двух часах ходьбы, я не раз замечал следы на снегу. Человек регулярно выходил на лед. Так делают все краболовы. Краболовки нужно проверять раньше, чем вся наживка будет съедена, и крабы расползутся. Я почти знал, что это следы Шамана. Проходя мимо, невольно отмечал наличие и следа в море, и обратно. Не приглашали, и я не поднимался к жилью. Конечно, и Шаман видел мои следы, но не заходил.

В один из солнечных дней не увидел свежих следов. Снега не было несколько дней, и еще просматривались старые. Это необычно.

Одно из неписаных правил колымской солидарности: даже при небольших признаках настороженности обязательно нужно навестить соседа. Человек может заболеть, подвернуть ногу, мало ли что, и помощи ждать неоткуда.Я поднялся по старым следам к землянке, постучал в дверь и вошел. В землянке было тепло и чисто. Одетый Шаман лежал поверх постели, заложив руки за голову.

– Здорово, сосед.

– Здорово.

– Смотрю, следов нет. Решил проверить, не заболел ли кто?

– А, спасибо. Нет, все в порядке. Просто день такой.

– Какой?

– Не работать.

– Ну ладно.

– Чай будешь?

– Не, спасибо, пойду.

Однако, чуть отойдя от землянки, понял, что хочу пообщаться с этим человеком. Это не было желание пообщаться вообще, естественное при отсутствии людей. Я почувствовал, что Шаману все равно, останусь я пить чай или нет. Он не будет расстроен, если я уйду, но и не будет напряжен из-за общения. Знаю и других отшельников, которые через месяц-другой одиночества или начинают прятаться от людей, или, наоборот, от их общения невозможно отделаться. Независимость Шамана показалась мне необычной и любопытной.

– Вот, решил вернуться, однако. Давай свой чай.

Рыбацкая хижина у моря

© Фото С. Гореликовой

В первое время привычка Шамана часами молчать после моих вопросов раздражала. Я даже не всегда был уверен, что он услышал и понял вопрос. Иногда мне это казалось невежливым с его стороны, иногда – что он просто пренебрегает общением.

– Почему молчишь после моих вопросов?

– (Пауза, минут пять-шесть.) Нужно подумать перед ответом.

– Отшельничество не сделало тебя тугодумом?

– (Неожиданно Шаман ответил сразу и в нарочито быстром темпе, немного комкая и сливая слова). Конечно, я-мог-бы-сразу «залепить» любые-слова, болтающиеся-на-языке, чтобы-потом-думать: «Что-это-я-сказал?» Или, наоборот: «О-как-здорово-я-сказанул». Но (Шаман заговорил в нормальном темпе), тогда бы я не говорил, а выдавал вербальный понос. (Смеется.)

– Как ты решаешь, когда отвечать?

– Не решаю. Вопрос должен «перевариться». А ответ должен «прийти». Бывает, что я даже на некоторое время забываю о вопросе. Простой вопрос требует нескольких минут, а принятие решения требует очевидных знаков.

– Какие знаки?

– Эвелны, например, часто видят варианты решения во сне. Многие жители Магадана «читают» совпадения, хотя не отдают себе отчет в этом.

– Как увидеть знаки?

– Сначала тебе нужно научиться смотреть.

– Как ты научился?

– Очень много лет мне не нужно и не перед кем выделываться . Вербальные объяснения отпали сами собой.

– Но я – преподаватель.

– Тебе очень трудно. Работа приучила все объяснять. Теперь ты чаще видишь не реальность, а свои объяснения.

– Что мне делать?

– Поучись у эвелнов. Посмотри, как они начинают действовать. Их мир не так благоустроен, приходится больше действовать. Для этого нужны не объяснения, а реальность.