Епископ Петр (Екатериновский) - Указание пути ко спасению. Опыт аскетики (в сокращении)

Нельзя одобрить тех, которые нравственное образование начинают с внешнего-с одежды, наружного положения тела, волос и т. п.; лучше начинать с внутреннего. Господь говорил древним: Обратитесь ко Мне всем сердцем своим (Иоил. 2, 12). Поскольку сердце есть источник, начало всех действий, то каково сердце, таково будет и все наше поведение. Если в сердце будет жить Иисус Христос, то, без сомнения, Он будет проявляться и в наших нравах, взорах, словах, действиях, даже в одежде и во всех поступках, так что можно будет сказать с апостолом: И уже не я живу, но живет во мне Христос (Гал. 2, 20). Коротко: кто улучшает сердце человека, тот улучшает всего человека, потому что в сердце источники жизни (см. Притч. 4, 23). <���…> Некоторые примеры. – Во всяком состоянии жизни общественной может быть много случаев к подвигам самоотвержения. Таковы, например, нелегкие труды по должности, ежедневные заботы, беспокойства, долгие бдения и другие неудобства и трудности, которым мы по требованию звания своего подвергаемся; многоразличные слабости, болезни не только тела, но и души: различные случаи, когда лишаемся каких-либо благ, именья, друзей, любимых родственников; неприятное сожительство с людьми безрассудными, угрюмого, строптивого нрава, которые и в нас возбуждают гнев и отвращение; пренебрежение, презрение, которое нам приходится иногда терпеть не только от порочных, но и от добрых людей по их ошибочному мнению о нас или по неразборчивому доверию слухам людским, и наоборот – похвалы, лесть людей, которые подстрекают к самомнению, тщеславию; какие-нибудь распоряжения, приказания начальников, которые как бы ни казались тягостными, неприятными нашему сердцу, однако же требуют нашей покорности им; общественные законы, которые много стесняют наш произвол, и другие бесчисленные трудности и неприятные случаи, в которые Промысел Божий ежедневно вводит нас для упражнения в самоотвержении, для очищения и усовершения нашей нравственности.

Без сомнения, большую пользу получим в нравственном отношении, если будем стараться владеть собой, управлять своей растленной природой, противящейся таким неприятным обстоятельствам, возвышаться над ними духом и, так сказать, препобеждать себя, стать выше своей чувственности и самолюбия. Такие подвиги самоумерщвления имеют то преимущество, что не по собственному нашему произволу изыскиваются, а по распоряжению Промысла Божия посылаются нам и потому лучше всего бывают приспособлены к нашему нравственному состоянию, ведут к спасению. Такие трудности по своей продолжительности и частой повторяемости становятся менее скорбными сердцу и впоследствии щедро вознаграждают человека за терпение с незлобием. Это и значат слова Спасителя: Терпением вашим спасайте души ваши (Лк. 21, 19). <���…>

О внешнем самоумерщвлении. –Первая и главная забота должна быть обращена на внутреннее самоумерщвление, в котором неослабно должно упражняться во всех случаях жизни. <���…>

К добровольному обузданию плоти, или чувственности – гнездилища страстей, относятся особенно: уединение, пост, бдение и другие подвиги. Чтобы не злоупотреблять этими подвигами, надобно заметить следующие предосторожности.

Во-первых, безрассудно было бы в таких подвигах поставлять сущность нравственного совершенства. Хотя строгость по отношению к плоти придает большую силу духу, но самое совершенство состоит преимущественно в любви к Богу, к которой все наши действия должны относиться, как средства к своей цели. Равно когда мы такими подвигами стараемся удовлетворить Богу за грехи, то силу удовлетворения должны присваивать не себе, не своим подвигам, а заслугам Иисуса Христа, Который один есть умилостивление за грехи наши, и не только за наши, но и за грехи всего мира (1 Ин. 2, 2). Этими подвигами, свидетельствующими о нашем покаянии, мы стараемся усвоять заслуги Его и потому радуемся в страданиях и восполняем недостаток в плоти нашей скорбей Христовых (см. Кол. 1, 24). Но безрассудно делают те, кто крайне истощает свою плоть; плоть надобно только укрощать, чтобы подчинить духу, а не расстраивать совершенно. Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь Церковь (Еф. 5, 29).

Во-вторых, поскольку внешние подвиги, служащие к укрощению плоти, составляют не цель, не самое совершенство, а только средства к достижению его, то и надобно упражняться в них столько, чтобы они не вредили здоровью и исполнению наших высших обязанностей; все должно быть в меру. Но мера их должна быть различна по различию возраста, сложения тела, темперамента, внешнего состояния и других условий жизни разных людей. Когда плоть ослабляется больше надлежащего, говорит святой Григорий Великий, то по большей части бывает неспособна к упражнению в добрых делах, бессильной для молитвы, проповедания слова Божия. Часто бывает, что когда мы преследуем врага, то убиваем и любимого гражданина своего. Есть довольно таких примеров, что те, которые вначале чрезмерной строгостью совершенно расслабили свое тело, после, соскучившись ею, возвращались в мирскую жизнь или, по крайней мере, для восстановления своих сил предавались бездеятельности, лакомству до похотей и другим крайностям; по выражению апостола, начав духом, оканчивали плотию (см. Гал. 3, 3).

Потому слишком строгих подвигов для укрощения плоти не должно предпринимать без совета духовного руководителя, который всегда должен указывать средний путь, советовать жизнь несколько строгую, неумеренную ревность благоразумно обуздывать, быть одинаково далеким от крайностей – от излишнего снисхождения, потворства и от чрезмерной строгости. Умеренная строгость жизни, кроме того, что необходима к подавлению страстей, еще весьма много способствует здоровью и исполнению обязанностей; напротив, жизнь изнеженная удовольствиями расслабляет как душу, так и тело. <���…>

В-третьих, все таковые подвиги надобно совершать так, чтобы они действительно споспешествовали христианскому совершенству, и совершать с сердцем сокрушенным и смиренным, сообразно с духом и правилами Церкви, без всякого своенравия, самочиния, с искренним намерением при помощи их достигнуть высшей степени добродетелей. А когда нет такого настроения духа, то все изнурительные подвиги хотя много скорби причиняют плоти, но духу не доставляют никакой пользы, даже весьма гибельны бывают, когда под ними скрывается высокое мнение о себе, тщеславие, своенравие, человекоугодие и другие страсти.

Из сказанного видно, что многие строгие подвиги высоких подвижников составляют для нас больше предмет удивления, нежели подражания. Но в суждении о них надобно быть осторожным, чтобы не осуждать, как делают протестанты. Ибо о многих известно, что они в этом случае следовали особенному внушению Божию, что несомненно подтвердил счастливый конец – блаженная кончина и прославление Богом святости их. А если Сам Бог, дивный во святых Своих, вел их такими строгими путями, чтобы показать богатство благодати Своей на сосудах милосердия, приготовленных к славе, то кто ты, человек, что споришь с Ним (см. Рим. 9,20 и далее)? Положим, что тот или другой подвижник по чрезмерной ревности переступил за пределы умеренности и благоразумия и погрешил; но кто не подивится их геройскому духу, с которым они по пламенной любви к Богу совершали такие трудные подвиги? Лучше должны мы пожалеть о своей лености, беспечности и ослеплении людей нашего века, которые высокие образцы подвижничества считают чем-то странным.