Алексей Корюков - В огненной купели

Славно праздновали, да и сейчас ещё празднуют, старообрядцы свои свадьбы, но полвека назад они всё же были интереснее. Я повидал немало разных свадеб своих братьев и сестры, своих родственников, друзей и товарищей, видел свадьбы городские и деревенские, был на свадьбах украинской, еврейской, казахской и немецкой. Все они, по-своему, интересны, но наши, по старинному обряду, мне понравились более всего.

Всё начинается с просватанья. Когда Авдей вернулся с Японской войны в 1947 году (а призван был в 1940), все его сверстницы и подружки были уже замужем. Поэтому в дело вступили свахи. Поехали вначале к одной невесте, но получили отказ – у неё уже был жених. Затем поехали в Невьянск, где и высватали молодую красивую кержачку Серафиму Викторовну Богомолову. Одна фамилия чего стоит! Свадьбу делали у нас в доме.

А дальше всё, как положено: выкуп невесты, приданого, привезли целый воз разного рукоделия, белья, занавесок, задергушек, одежды и обуви и даже семиструнную гитару. Затем их обрачили в часовне, невеста, к великой радости мамы, была старообрядкой и придерживалась всех религиозных праздников. Затем молодые, с двумя дружками и кучерами, на двух конях, украшенных лентами и цветами, с бубенцами, ездили в лёгких кошевках, с визитами, приглашали гостей на свадьбу, как с нашей, так и с невестиной стороны. А вечером около нашего дома собрались гости, целая толпа, около ста человек и соседи пришли поглазеть на невесту и её гостей.

Всю ночь наша изба ходила ходуном от игр и плясок, от музыки гармошки. После пели песни, старинные и лирические из кинофильмов, фронтовые. Понятно, что никакой попсы и электроники не было, как и блатных и непристойных песен, которые в нашей родне презирались. Были розыгрыши, весёлые интермедии, сатирические сценки, исполненные кем-то из гостей, заранее подготовленные. При этом девушки и парни переодевались в костюмы цыган, ворожеек, разыгрывали старых глухих и глупых женихов и находчивых свах. Было очень весело и интересно не только взрослым, но и детям. Свадьбы запоминались на всю жизнь.

Как-то по телевизору показывали жизнь старообрядческой общины русских беженцев в Бразилии. За двести лет эти люди, а их там целая деревня, не утратили среди южноамериканской природы ни языка, ни русской культуры и традиций, ни фасона одежды – те же платья и сарафаны, русские косоворотки и свободного покроя порты, шляпы и картузы. Но более всего меня поразил свадебный обряд, очень похожий на наш в уральской или сибирской глубинке.

Жениху исполнилось семнадцать лет, но он уже умеет управлять трактором, машиной и сельхозтехникой. Невесте шестнадцать лет, но она знает, как управляться со скотом, работу на огороде, умеет готовить пищу.

Их неторопливый разговор на чистом старорусском наречии, поведение, всё говорило о довольно высокой духовной культуре этих русских людей, давно покинувших родину.

После венчания, а их обвенчал пожилой настоятель местной часовни, с пышной толстовской бородой и разумными речами, началось застолье. Когда подняли чарки и стопки, присутствующий там наш журналист, видимо считающий себя знатоком старообрядческих традиций и обычаев, вдруг вмешался и сказал настоятелю:

– А как же вы пьёте спиртное?! Это же грешно!

Но величественный старец достойно поправил его:

– Наш отец Исус Христос не запрещал вино, сам употреблял, только говорил «Не упивайтесь, яко скоты!» А мы не употребляем крепких напитков, пьём свою банановую бражку!

И они все, дружно перекрестившись двуперстным крестом, выпили за здоровье молодых, оставив журналиста не у дел, со своими наставлениями.

Много говорят и пишут, что староверы женятся и выходят замуж только за единоверцев. Да, этого желают все и родители, и родня, и сам жених, чтобы в их семью пришла девушка с такими же традициями, обычаями и верой. Но это сейчас не всегда получается, и старообрядцы очень часто женятся на девушках другой веры или религии: мусульманках, иудеях, язычниках. Что делать – любовь не зальёшь водой. В таких случаях невесту перекрещивают в старую веру и только после этого брачат. Так случилось с моим братом Георгием. Его невеста Александра Степановна была из православной семьи, но согласилась перейти в нашу веру и живут они в ладу и согласии более пятидесяти лет, недавно отмечали золотую свадьбу.

Бытуют и такие мнения в народе, что старообрядцы никому кружку воды и куска хлеба не дадут, если он из другой веры. Даже мой любимый уральский писатель из Висима – Дмитрий Наркисович Мамин – Сибиряк – придерживался этого мнения и описал такой случай в своём очерке «Отрезанный ломоть». Приведу дословно небольшой отрывок из этого произведения:

«Единственным селением на нашем пути был Таватуй, на крутом берегу озера того же имени. Было ещё часа два утра, но в некоторых избах уже светились приветливые огоньки. Это бабы-раскольницы топили печи для раннего рабочего завтрака… Попасть на ночлег было нелегко. Наша кошёвка остановилась перед избой. Илья слезал с козел, стучал в волоковое окно и «молитвовался»:

– Господи, Иисусе Христе, помилуй нас!…

В окне показывалось женское лицо, и слышался голос:

– Аминь. Кто крещёный?

– А мы с Висиму, заводские… Из городу едем.

– Поезжайте дальше.

Мы напрасно «молитвовались» изб у пяти, пока нас не впустили в шестую, и то, вероятно, потому что Илья сказал:

– Не замерзать же нам на улице… Есть ли на вас крест-то!..

Нас встретила довольно неприветливо суровая старуха в кубовом сарафане.

– Эх, чайку бы напиться, – шепнул мне Александр Иванович (ученик старших классов духовного училища. прим. автора) – Только здесь какой самовар… Раскольники чаю не пьют.

Машинально, охваченный ещё не остывшим чувством свободы и безнаказанности, он хотел раскурить папиросу, но пришлось бросить…

– Да ты где? – ворчала старуха, – Образа в избе, а ты проклятый, табачище закурить хотел.

– Ну, я во дворе покурю…

– Двор спалишь!..

Папироса испортила все дело, и старая раскольница смотрела на нас, как на погибших окончательно людей, которые в таких молодых летах, а уже попали прямо в лапы антихриста.

Следующая очередь оказалась за мной. Мне захотелось пить. Около печки стояла крашеная кадочка с водой, а на стене висел ковш. Я подошёл, взял ковш и хотел зачерпнуть воды, но старуха налетела как ястреб, выхватила ковш из моих рук и даже замахнулась им на меня.

– Да ты в уме ли, табашник?! – кричала она, размахивая ковшом. – Испоганил бы посудину…

У раскольников считается грехом, если кто напьётся из чужой посуды, и на случай необходимости держится уже «обмиршившаяся» посудина, то есть из которой пил кто-нибудь посторонний. Старуха сунула мне какую-то деревянную чашку и сама налила в неё воды…