Евгений Торчинов - Путь золота и киновари. Даосские практики в исследованиях и переводах

После танского периода (то есть с начала X в.) дыхательные упражнения постепенно утрачивают самостоятельное значение, превращаясь в важный, но тем не менее ограниченный аспект быстро развивающейся в это время традиции внутренней алхимии ( нэй дань; цзинь дань дао – ‘путь золота и киновари’).

Сексуальная практика составляла весьма древний и весьма важный уровень даосского пути к бессмертию, во всяком случае, уже некоторые мавандуйские тексты (например, «О единении [сил] инь – ян » и «Речи о Высшем Дао -Пути Поднебесной») посвящены почти исключительно этой тематике.

Сами методы даосской «сексуальной йоги» получили в традиции название «искусство внутренних покоев» ( фанч-жун чжи шу ; менее распространенное название – «искусство сил инь – ян », инь – ян чжи шу ). Обозначение этих методов как шу указывает на их принадлежность к тем же даосским «искусствам», что и гимнастика даоинь , регуляция ци , алхимия и т. д. Слова «внутренние покои» свидетельствуют об их интимности, сокрытости от посторонних взоров, тогда как упоминание об инь и ян подчеркивает связь этих практик с единением противоположных космических начал, проявлением которых является также мужское и женское.

Чтобы понять принципы, лежащие в основе искусств внутренних покоев, необходимо помнить о некоторых принципиальных особенностях даосской (и – шире – китайской) картины мира и целях даосской практики.

Прежде всего, единство и гармония космоса обеспечиваются единством двух полюсов единого ци – инь и ян ; символом этого единства является единый корень и источник всего – Великий Предел ( Тайцзи ). Как писал знаменитый неоконфуцианец Чжу Си (1130–1200):

Все сущее в единственно реальном и гармонически налаженном универсуме появляется благодаря единению тех же сил, явленных как Небо и Земля. Как говорится в «Каноне Великого Равновесия» («Тай пин цзин»):

Дао управляет жизнью. Если бы Дао исчезло, то все сущее не смогло бы жить. Если бы все сущее не смогло жить, то в мире не осталось бы ни одного рода существ и ничего нельзя было бы передать потомкам. Если бы все сущее не смогло жить и передавать жизнь потомкам, то настала бы погибель.

Вот почему первоначально даосы крайне негативно отреагировали на буддийскую проповедь монашества и целомудрия, свидетельством чему является тот же самый «Тай пин цзин»:

Целомудренный мужчина – это тот, кто не распространяет свое семя, а целомудренная женщина – это та, что не превращает его в новую жизнь. Если бы мужское и женское не вступали бы в союз, то все роды живых существ исчезли бы. Так соблазненные ложным и обманчивым названием «целомудрие» два человека нарушают волю Неба и Земли и страдают, будучи лишены потомства. Это безусловно великое зло для мира.

Можно отметить, что даже поздняя средневековая даосская традиция, восприняв буддийские добродетели, в том числе и целомудрие, существенно иначе, нежели буддисты, интерпретировала их. Так, в школе Маошань соблюдение целомудрия требовалось не для чего иного, как для обеспечения «духовного брака» с «небесным бессмертным».

Поскольку человеческое тело есть совершенный микрокосм, космос в миниатюре, оно также должно содержать в себе Великий Предел, гармонию отрицательного и положительного ци . Однако человек, не достигший высшего единения с Дао , не является андрогином, он или мужчина, или женщина (хотя в каждом мужчине потенциально скрыто женское и в каждой женщине – мужское). Поэтому ян мужчины нуждается в «подпитке» женским инь и наоборот (правда, поскольку исторически большинство даосских адептов были мужчинами, соответствующие трактаты обычно, хотя и не всегда, написаны именно с расчетом на практика-мужчину, хотя бывали и женщины – адепты тех же «искусств»). Таким образом, половая жизнь не только необходима и желательна, но и достойна всяческого одобрения, ибо в ней человек следует великому образцу Неба и Земли:

Хуан-ди [15] Хуан-ди (Желтый Император) – мифический первопредок китайцев, даосский маг и алхимик, обретший бессмертие. Знаток тайн «искусства внутренних покоев». спросил у Чистой Девы: [16] Чистая Дева ( Су-нюй ) – даосское божество, собеседница и наставница Хуан-ди. Один из самых важных даосских текстов по сексуальной практике называется «Канон Чистой Девы» («Су-нюй цзин»). «Ныне я хочу долго воздерживаться от совокупления. Это можно?»

Чистая Дева ответила: «Нельзя. Небо и Земля то открываются, то затворяются, [силы] инь – ян следуют четырем сезонам. Если ныне вы хотите воздерживаться от совокупления, то ваши дух и ци не раскроются в полной мере, [силы] инь – ян замкнутся в себе и разъединятся. Каким же образом сможете вы один питать и упражнять свое ци , как сможете, уйдя от нескольких видов практики, обрести новое, помогая сам себе?» («И синь фан», [17] «И синь фан» ( яп. Исинпо ) («Сущность медицинских методов») – компендиум китайских медицинских (в основном даосских) текстов, составленный японским придворным медиком – иглотерапевтом Тамба-но Ясунори (912–995), содержит богатую подборку сочинений по даосской сексуальной практике. гл. 1: «Высший принцип» – «Чжи ли»).

В данном фрагменте особенно заметна связь между космологическими представлениями традиционного Китая и сексуальной практикой. Космический натурализм китайской культуры требовал от человека максимального уподобления священному космосу. Но этот космос включал в себя сильно выраженный сексуальный элемент: его основа – непрестанное взаимодействие полярных, но взаимопереходящих сил инь – ян , женского и мужского, темного и светлого и т. д. Небо находится в постоянном соитии с Землей, изливая оплодотворяющие дожди. Следовательно, и человек не должен воздерживаться от половой жизни, нарушая принципы мироустроения. Более того, подобный отказ предосудителен и вреден. Отсюда проистекает и отсутствие в Китае темы греховности половой жизни, столь свойственной европейской культуре: могли осуждаться (и осуждались) половые излишества, разврат, но никоим образом не естественное, а следовательно, по логике культуры, и имеющее высокую степень ценности сексуальное поведение.

Тем не менее, хотя половая жизнь и необходима, в ней скрыта великая опасность. И тут мы встречаемся с даосским парадоксом: высшее проявление жизни и жизнепорождение чревато смертью! Поистине, как сказано в известном эротическом романе XVI в. «Цветы сливы в золотой вазе» («Цзинь пин мэй»): «Врата, через которые я в жизнь пришел, являются вратами смерти также». В чем же опасность любовного единения? Оно заключается не в чем ином, как в растрате спермы. [18] В китайской медицине существовало представление и о женском семени, извергаемом женщиной в момент оргазма. Поэтому половая жизнь опасна не только для мужчины, но и для женщины. Дело в том, что даосизм смотрит на сперму как на овеществление некоего тонкого энергетического принципа, некоей пневменной ( ци ) эссенции ( цзин ; ср. современное китайское слово «сперма», цзинъе , этимологически означающее «жидкость ( е ), являющаяся эссенцией ( цзин )»). В человеке, не освоившем даосских методов сублимации, эта эссенция устремляется вниз, к «вратам жизненности» ( мин мэнь ), где и обретает грубое вещественное обличие спермы. Тем не менее именно сперма является главным вещественным носителем жизненной силы, и ее утрата ведет к одряхлению организма и в конечном счете – к смерти. Таким образом, даос оказывался перед лицом, казалось бы, неразрешимого противоречия: половая жизнь необходима для нормального функционирования организма, но она неизбежно ведет к исчерпанию жизненной энергии из-за растраты спермы и к смерти. Но даосы нашли выход из этого противоречия, разработав методы совершения полноценного полового акта без потери семени, то есть без эякуляции. И именно на достижение этого эффекта направлено большинство искусств внутренних покоев.