Майкл Роуч - Как работает йога. Философия физического и духовного самосовершенствования

На стене напротив меня висела полка со старыми ржавыми мечами и копьями, запертыми на деревянный засов. Настоящее оружие – на случай серьезной заварухи, которой это селение, по-видимому, никогда и не видело. Еще две комнатки позади меня – и все. Я снова уставилась на землю, скопившуюся на полу.

Мой страж вернулся.

– Пошли, – вновь приказал он, указывая на дверь за своей спиной. С тяжелым сердцем, крепко прижимая к себе Вечного, я вошла в дверь.

– Садись, – на этот раз он указал на плетеную циновку на полу, – с тобой хочет поговорить господин капитан. Жди.

Он вышел и закрыл за собой дверь.

Я села и посмотрела на капитана. Он сидел в другом конце комнаты на более плотной циновке с подушками, склонившись над низеньким столиком, заваленным бумагами. Он держал в руке бамбуковое перо и, казалось, был с головой погружен в свои занятия. Но я-то уже хорошо изучила уловки всех этих чиновников. Он заставит меня ждать так долго, что мне станет не по себе, и только тогда соизволит меня заметить. Он хочет этим показать, что я недостойна его драгоценного внимания.

Я сидела и разглядывала комнату и самого капитана. Вокруг него в беспорядке были разложены кипы бумаг и конторские книги, покрытые все той же бурой пылью. Свет попадал сюда только через маленькое окошко в противоположной стене, и вечернее солнце освещало капитана и его бумаги.

На вид ему было лет тридцать пять – типичный чиновник средних лет. Мне подумалось, что когда-то, наверное, он был хорош собой: у него были густые, немного вьющиеся черные волосы, но теперь они были тронуты сединой – рановато для его возраста, как мне показалось. Когда он повернулся, чтобы свериться с каким-то списком, я заметила, как он слегка поморщился. По этой гримасе и по его сутулым плечам я догадалась, что у него болит спина от долгих лет сидения в конторе над рапортами. У него было волевое, можно сказать, благородное лицо, но теперь оно то и дело морщилось от боли; морщины появились у него между бровями, у уголков рта залегли складки. Лицо его было слегка опухшим, под глазами были мешки: наверное, он страдал бессонницей от боли в спине, а может, и еще какой-то иной боли. Должно быть, на сердце у него неспокойно, подумала я. Чтобы не показаться нескромной, я вновь опустила глаза и стала терпеливо ждать, как и подобало женщине.

Наконец он отложил перо, закрыл крышку чернильницы и посмотрел на меня твердым, немигающим взглядом, как обыкновенно смотрят начальники.

– Сержант утверждает, что я почему-то должен тратить свое время на допросы какой-то девчонки с книгой, – вздохнув, промолвил он.

Я посмотрела ему прямо в лицо. Оно не было злым, но это было лицо человека, которому больно, и потому я сочла за лучшее ничего не говорить. Наступило молчание, и я уже надеялась, что он меня отпустит. Я посмотрела на дверь; казалось, он колебался, но когда я вновь взглянула на него, он уже внимательно изучал мое лицо, как будто раньше меня где-то видел и теперь пытался вспомнить, где. Потом он вновь опустил глаза и положил руки на стол.

– Подойди сюда. Ближе. Покажи мне свою книгу.

Я подошла к нему, вынула книгу из торбы и положила ее на стол. Я собиралась развернуть тряпицу, но он меня опередил – его красивые сильные руки развернули книгу в одно мгновение. В книгах он явно разбирался.

– Сержант был прав, – кивнул он. – Книга очень старая, буквы выцарапаны на пальмовых листах.

Я кивнула, и сердце мое упало.

– Где ты взяла эту книгу? – спросил он строго, глядя на меня в упор.

– Мне ее дал мой Учитель.

– Учитель? Что еще за учитель?

– Учитель… – я знала, что сейчас начнутся неприятности, но я также знала, что всегда лучше говорить правду, – учитель, который… который меня по ней учил.

– Тебя по ней учил?

– Да, господин.

– Тебя? Простую девчонку? Сколько тебе лет?

– Семнадцать, господин.

– И ты… Ты правда изучала такую книгу?

– Правда. – И я гордо подняла голову, как сделала бы моя бабушка.

– Где?

– В моих краях. В Тибете.

– И твой учитель живет там?

– Да, господин. Вернее.

– Что вернее?

– Вернее, жил там.

– Он что, умер?

– Мой Учитель, – ну как мне было ему объяснить? – Мой Учитель. Он ушел.

– Ушел? – он внимательно смотрел на меня, чувствуя мое замешательство.

– Да, господин, ушел, – сказала я, начиная теперь не на шутку беспокоиться за исход моего дела.

– Зачем же ты тогда пришла в Индию?

– Я иду к реке Ганг, в Варанаси, чтобы продолжить там свое обучение.

– Обучение? Ты же девчонка! С кем ты можешь там учиться?

– С тамошним Учителем, – промямлила я.

– С каким учителем? Как его зовут?

– Я не знаю.

– Ты не знаешь? Как же ты тогда его найдешь?

Или ее, подумала я, но в ответ только покачала головой.

Он вновь принялся меня разглядывать.

– И давно ты уже в пути?

Я подняла глаза к потолку и принялась считать месяцы.

– Год, господин. Уже почти год.

– И что по этому поводу думает твой муж?

– У меня… У меня нет мужа, господин.

– Ну, тогда твой отец.

– Мой отец… Мой отец знает, что я в Индии.

– Знает, но добро на это не давал, не так ли? – возразил капитан. Я стояла, потупившись.

Капитан снова вздохнул и провел пальцем по названию книги. Я видела, как двигаются его губы, пытаясь выговорить слова, написанные на Праязыке – санскрите. Так значит, он умеет читать на санскрите, подумала я. Но совсем чуть-чуть, по слогам.

– Это Йога-сутра, – тихо промолвил он, – мать всех учений о йоге.

Я кивнула.

– И ты ее знаешь? Хорошо знаешь?

Я опять кивнула.

Неожиданно он сел прямо, и я увидела, как он опять поморщился. Очевидно, он к этому уже так привык, что и сам не замечал, как морщится от боли.

– Ну сама посуди, как это все выглядит, – наконец промолвил он. – Девчонка твоих лет, которая заявляет, что она изучила такую книгу, бесценную книгу, при помощи неведомо куда исчезнувшего учителя, странствующая одна в чужих краях, без мужа, без позволения отца, направляющаяся к другому учителю, имени которого она не знает. И если верить сержанту, без гроша в кармане.

Я кивнула. Он неплохо подытожил мою жизнь.

– И ты клянешься, что книга принадлежит тебе? Что ты ее не украла?

– Да, это моя книга.

Он опять тяжело вздохнул и вдруг развернул книгу ко мне. Он пролистал несколько страниц из пальмовых листьев и наконец ткнул пальцем в одну.

– Вот отсюда, давай. Читай, что здесь написано.

Я склонилась над книгой, разложенной на столе.

– Это из второй главы, – начала я. – Здесь написано:

Все, что не длится вечно,

Кажется нам таковым.

Капитан сидел некоторое время, опустив глаза. Когда он вновь взглянул на меня, его глаза подозрительно блестели, казалось, он вот-вот расплачется. Но в голосе его звучала то ли злость, то ли страдание.