Наталья Голубкина - Путешествия одной души. Реальный опыт души, проживающей разные воплощения

Кормилица понимает, что нет Лисы, начинает кричать, метаться. Прибегает одна из первых к мосту и не может найти себе места от беспокойства. Ей хочется, чтобы уже скорее мужчины проверили реку. Спускают лодку и ниже по течению находят тело. Его выносят на берег. Кормилица безутешна, она рыдает. Она так любила свою девочку! Мари представляет, как сообщат об этом матери и как та упадет в обморок, опять нюхательная соль…

Я наблюдаю за этой сценой со стороны. И опять тот же вопрос: «Зачем они живут?» Некоторым это нравится, как тому веселому работнику, который помогает на кухне и во дворе. Но такие как моя мать… Я понимаю, что никогда не видела свою мать счастливой, не видела радости в ее глазах. Тогда как кормилица очень часто светилась этой радостью изнутри, ее глаза блестели, щеки сияли румянцем и эти хитрые переглядки с Дэйвом (рабочим) … Я понимаю, что жизнь кормилицы, наверное, приятная, радостная, тогда как жизнь матери кажется пустой.

Снова приходит мысль о печали. Для чего нужна печаль? Она соленая на вкус… Приходит сравнение с солеными слезами или морем. И тут я понимаю, что даже каких-либо негативных событий, из-за которых можно было страдать, переживать, у меня тоже не было. Зачем была нужна такая жизнь? Наставник Неман в более высоких сферах наблюдает за состоянием моей души и отправляет мысленный посыл: «Ну, подумай над этим». Я продолжаю бродить в форме души по парку, который окружает поместье, и мне не дает покоя этот вопрос. Вот я попробовала, что такое уныние и скука. Пустая, холодная, соленая, даже с привкусом плесени. Но для чего? Я чувствую, как учитель смеется.

Мне представляются воды ручья, немножко заболоченного, когда он течет, и в его струях можно наблюдать зеленые мохнатые водоросли, колыхающиеся по течению. И образ темного мрачного старого леса со мхами, свисающими с ветвей елей и деревьев. В этих картинах я начинаю ощущать очарование, притягательность, но не знаю почему.

Жизнь связана со светом, теплом, с чем-то ярким и радостным, а та грань, к которой я подхожу, пытаясь понять печаль, уныние, – это грань перехода во что-то другое. Это то, что мы называем низкими вибрациями, – еще не темной, но уже сумеречной серой энергией. Это граница совсем другого опыта. Печаль – это когда мы чувствуем себя одинокими, когда мы не чувствуем радости и полноты жизни, не чувствуем света. А свет и радость – это то божественное, что есть в нас, это как раз та искорка, часть нашей души, которая является частью Творца мироздания.

Печаль, уныние – состояния, когда эта искорка становится подернутой серой пеленой. Тогда получается, что человек, живущий на земле, не видит и не чувствует искорку, она спрятана, спит. И создается иллюзия, что нет связи с Богом, нет силы, которая бы давала уверенность. И тогда чувствуешь себя одиноким, покинутым. То есть это опыт проживания оторванности, отделенности от Бога, Вселенной, Мира Душ, в котором я до этого пребывала.

Это начальная ступень моего опыта отделенности, осознания того, что ты один в этом мире, никому не нужен и жизнь бессмысленна. Нет понимания, зачем всё это нужно, нет интереса и желания жить. Не просто быть, существовать, а именно жить, то есть радоваться, творить и нести божественный свет в себе.

Тогда Неман говорит: «Да, ты верно всё понимаешь. Это знакомство с более низкими вибрациями, с опусканием в материю и ощущением, которое мы называем завесой, пеленой, когда человек не помнит себя, идентифицирует себя полностью с телом, с материальным физическим миром, в который он приходит. Учти, что это первое знакомство. Там, дальше, за завесой, будет еще очень много всего». Холодок пробегает по моему существу, и становится как-то зябко и неуютно от понимания того, что если это начало, то что может быть дальше. С другой стороны, это интересно и я понимаю, насколько оно безгранично. Но если честно, окунуться в него мне пока не хочется. Учитель доволен тем, как я усвоил урок, тем, что я понял, в чем смысл печали, уныния и что это значит.

У меня возник «человеческий» вопрос: нужно ли избавляться от уныния и печали, находясь в воплощении? В данном воплощении такой задачи не было, нужно было прожить это и хорошо прочувствовать, что было важно для души. Это важный урок и опыт для меня.

Марис: Можешь еще раз поподробнее рассказать о том, как подбирались характеристики, настроение, характер персонажа для данного воплощения?

Имели значение параметры физического тела: худоба, болезненность, вялость, слабость, они наследственные по материнской линии. Отец – крепыш, полноватый мужчина с густыми бакенбардами, курит трубку, а мать – как привидение: худая, бледная, и девочка родилась такой же. Было важно минимальное присутствие жизни в этом теле. Большой энергии души в нем не за что зацепиться, туда можно «всунуться» только маленьким «клочком» души. Плюс особенности нервного устройства – она не слишком чувствительная, немного заторможенная. Все ее припадки, обмороки больше были наигранными, чтобы привлечь внимание. На самом деле она достаточно равнодушная.

Марис: И еще вопрос по поводу ухода из жизни. Порыв ветра, зонтик… Этот уход был понятен еще до рождения или это обстоятельства, которыми было легко воспользоваться, или кто-то спровоцировал это дуновение ветра? Как технически происходил выход из воплощения?

«Утопленницей» она была изначально, этот образ предшествовал даже продумыванию самого воплощения. А варианты были такие: она могла плыть на лодке, но это менее вероятно, потому что она должна была быть одна в лодке. Поэтому случай с мостиком был более удобен, и там загодя были продуманы полусгнившие перила. Еще был вариант, когда она могла на берегу зацепиться за что-то, оступиться или поскользнуться и просто съехать в воду. Но в любом случае, это была та же речка, тот же возраст, то же состояние. Именно в этом возрасте она должна была уйти.

Марис: Получается, что в духовном мире, по сути, «отрепетирована» смерть. Для нас это ужасно, девушка утонула, а тут целый «оркестр» работает над тем, чтобы жизнь закончилась: и ветер подул, и зонтик в руке, и перила прогнившие, и юбки большие, которые мешают выбраться, – полный набор, лишь бы утонула. И одна пошла, а не вместе с кем-то…

Потому что момент, и тело, и жизнь – всё подбиралось душой для ее задач. Душе важно было прожить и прочувствовать уныние, печаль. При этом Наставник присматривал за тем, чтобы я не «заигрался», поскольку это был первый опыт окунания в «серую» часть. Ему не хотелось, чтобы я там находился долго. Чтобы я буквально почувствовал и понял, что это, но не переиграл.

Марис: Слушатели могли обратить внимание, что ты несколько раз до этого и сейчас говорила о себе в мужском роде. Почему так?