Юлия Болгова - Что на роду написано? О связи с родом

Я не изучала заранее информацию про таинственное место. Я просто чувствовала, что мне туда надо, что там мне откроется какая-то новая область знаний или ощущений, и, что встреча будет приятной. Ощущения не подвели меня. Аркаим – степная зона Челябинской области. Дом, где жили мои бабушка и дедушка, место, с которым было связано мое детство и приятные воспоминания о семье, тоже находится в степном районе, но другой области (Воронежская область, Калачеевский район). Оставлю встречу с Аркаимом с его откровениями, предназначенными для меня, своей тайной. С теплым сердцем вспоминаю поездки (была в Аркаиме два раза). Очень благодарна им. И знаю, что будет еще встреча с этим местом, что меня там ждут. Вернувшись в Москву после первой поездки из Аркаима, я не находила себе места. Все время рвалась в Воронежский край. Хотелось не просто поехать на знакомую землю, но и трудиться на ней. Холодный разум нашел причины, чтобы отложить встречу с родом еще на год. После второй поездки в Аркаим (а проходят они в начале мая), я сразу же купила билет на поезд и отправилась туда, где не была тринадцать лет.

Первое, что я увидела, когда приехала в родовое поместье, – это то, что я его не увидела. Дом, забор, ворота с калиткой, сарай – все заросло травой и деревьями. Как будто лесные заросли специально спрятали уютное и любимое местечко от чужих глаз. Пришлось остановиться у приятельницы – соседки. Попасть в дом я не могла. Нужно было добраться до калитки, открыть ее, потом войти во двор, ну а там и до двери дома недалеко. Я взяла топор в руки и начала прорубать тоннель среди непроходимой чащи. К вечеру смогла увидеть забор. В дом зашла лишь на пятый день, расчистив дорогу к двери, освободив вход от цепких вишневых деревьев, вставила ключ в замок. Замок был цел. В доме не было никаких гостей все это время (Слава Богу!).

Перед тем, как войти во внутрь дома, заглянуть в его комнаты, меня охватило беспокойство. «А вдруг там все-таки кто-нибудь живет? За долгий период отсутствия людей в доме там могли прорыть ходы, устроить норы и поселиться какие-нибудь животные», – промелькнуло у меня в голове. Да, в доме действительно жили. Но не животные. Его хозяевами были холод, строгость, суровость, недовольство. Не ощущалось жестокости, наказания, отвержения. Электрические провода отрезали местные службы из-за отсутствия проживающих людей. Не было электрического света, но не было тьмы. Страх тоже не нашел здесь свой приют. Не было и злобы, ненависти. Дом сохранил строгость и доброту, требовательность и поощрение, уют и удобства. Дом сберег все те чувства, которыми наполнили его прежние обитатели много лет назад. Дом был недоволен, холоден, строг, даже суров, потому что он замерз от долгих лет невнимания к нему. Теперь предстояло его отогреть и успокоить, наполнить теплом, заботой, любовью.

Сразу же захотелось остаться в доме и взяться за дело. Было ощущение, что дом, наконец-то, дождался хозяйку, что он не отвергнет, не прогонит ее. Но все же здравый смысл подсказывал, что место требует дополнительного ухода для того, чтобы оставаться в нем на ночь. Пришлось воспользоваться гостеприимством соседки еще некоторое время, съездить в город, чтобы решить вопрос с подключением электричества к дому, приобрести насос для колодца, купить газовый баллон для пользования плитой и приготовления пищи, а потом уже оставаться на ночлег.

Работа по дому предстояла большая. Дом выглядел крепким, устойчивым, коренастым, прочно своими корнями вошедший в землю. Но и у крепких, выносливых людей от долгих невзгод появляются шрамы и царапины на теле. Стены и крыша дома прочно «стояли на ногах», а вот мелкие детали, рубцы, пробоины внутри и снаружи жилища необходимо было устранить. Я поняла, что приехала вовремя. Через несколько лет «малая болезнь» дома привела бы к «длительному заболеванию», и его основательность могла бы пошатнуться.

Практически все ремонтные работы я могла выполнять сама. На Донской земле обычаи и порядки особые. Народ выносливый, трудолюбивый. Женщина там умеет штукатурить, белить и красить. Делает она это с охотой, потому что порядок, уют, чистота, свежесть дома и сараев – ее забота. У мужчин другие заботы. Хозяйство в тех краях большое, зажиточное.

Дом, в котором жили мои бабушка и дедушка, принадлежал богатой семье. У мужчины с женщиной не было детей, и они попросили у соседей (ими были родители моего дедушки, то есть мои прабабушка и прадедушка) дать им одного ребеночка на воспитание. Они согласились. Так мой дедушка в возрасте девяти лет попал в богатый дом. Настоящие родители жили рядом (это была хорошая, добрая семья с четырьмя детьми). Дедушка был старшим и очень добрым. Любил животных. Позже он стал ветеринаром и работал в этом же селе. У его родителей появилась новая возможность – дать своему сыну иную судьбу, и они ею воспользовались. Дедушка перешел жить к новым богатым родителям, не оставляя связь с родными ему людьми. Прежний двор от нового разделял лишь колодец. Достаточно было сделать один шаг, чтобы вновь оказаться в родительском доме.

В это время, в соседнем селе умерли родители в одной семье. Сиротами остались восемь детей. Соседи посадили детей в телегу и повезли раздавать по богатым людям. Тогда считалось очень благородно в состоятельных семьях брать в свою семью приемного ребенка. «Возьмите девочку, – предложили „торговцы“ свой товар мужчине и женщине, остановившись у известного дома, – смотрите, какая она красивая». «Мальчик у нас уже есть, – подумали супруги, – пусть еще будет и девочка». Так и моя бабушка попала в дом богатых людей. Ей тоже было девять лет. Девочку (то есть мою бабушку) звали Евпраксия, а мальчика (моего дедушку) Петр. Они стали жить вместе, подружились друг с другом, помогали по хозяйству своим новым родителям, общались с детьми других семей, воспитывались в новой, более прочно стоявшей на ногах деревенской семье. Когда они выросли, то их приемные родители поженили их, оставив молодым свой дом и большое хозяйство.

Вот такую историю о первых его жителях напомнил мне дом. Когда-то дедушка с бабушкой рассказали мне эту историю. Дом построили их приемные родители более ста лет назад. Дом выстроен из дуба. Дуб долго может сохранять свою прочность. Именно эта прочность до сих пор ощущается, как только входишь внутрь дома. В настоящее время дом оббит еще и железом, которое дополнительно защищает его от разрушений. Крыша укрыта шифером. Надежность, прочность, нерушимость – те чувства, которые создают необходимые каждому из нас ощущение безопасности жизни, присутствовали в доме, как только я вступила на его порог.

Читать дальше