Ирина Трофимова - Две тайны Аптекаря

— Нет-нет, — отозвался он из дальнего угла. — Нельзя оставлять, бусины — это опасно, можно упасть, если наступишь.

— Сейчас придет Марта, пойдем на кухню. Ты столько всего привез. Я потом их соберу, оставь.

— «Потом» не бывает, — вдруг сказал он очень серьезно. — Если ты что-то начала, надо доделать.

— Ну и сиди тут со своим перфекционизмом, — сказала я и пошла на кухню.

Марк поднялся с колен, встал на стул и аккуратно поправил третью рамку справа в верхнем ряду.

В дверь позвонили.

— Я открою! — одновременно закричали мы.

Марта вошла в дом и тут же наступила на бусину.

— Показывайте, что у вас тут стряслось, — потребовала она.

— Я же говорил, их надо убрать! — набросился на меня Марк.

— Смотри, — показала я на стену. — Их все поменяли местами, и вместо моей фотографии тут появилась вот эта женщина в платье.

— Кто это? — спросила Марта.

— Откуда мне знать! Вы что, сговорились? Марк только что у меня это спрашивал! Я не знаю, откуда взялась эта фотография, я не знаю, кто их все перевесил! Я не понимаю, как это произошло! Ко мне кто-то влез! Мне страшно находиться в собственном доме!

— Ты проверила, у тебя ничего не пропало? — насторожилась Марта. — Потому что если у тебя хоть что-то стащили, мы сможем пойти в полицию и преподнести им это как кражу со взломом. Но жаловаться на то, что у тебя на стене меняются местами рамки с фотографиями, — увольте, я с вами не пойду. Нас просто выгонят.

— Я проверю, — сказала я и пошла в комнату.

— Я открою вино. — Марк отправился на кухню. — Нам надо успокоиться, все перенервничали. Это какой-то бред, в жизни бы не поверил, если бы мне рассказали…

Марта пошла за мной.

— Проверь деньги и драгоценности. И вообще все свои тайники.

— Деньги лежат в банке, драгоценности вот, — я открыла шкатулку. — Но всё на месте, и тайников у меня нет… Я вообще не понимаю, как это могло произойти, как сюда мог кто-то проникнуть? У меня же охранная система, я держу в мастерской ценные картины.

— Я тоже не понимаю, — пожала плечами Марта и направилась к шкафу. — А одежду ты проверяла? Все вещи на месте?

— Марта, кто станет красть одежду?

— А кто станет менять местами фотографии или писать про райских птиц?

— Ты сама говорила, что сообщения — это кто-то ошибся адресом.

— Я пыталась тебя успокоить. — Она открыла шкаф. — Господи! У тебя тут кто-то рылся! Всё перевернуто!

Я подошла к ней и заглянула в шкаф.

— Никто тут не рылся, у меня просто беспорядок, — сказала я. — Я в такой панике, что мне некогда раскладывать аккуратные стопочки. Руки не доходили.

— Ясно. Хотя беспорядок, конечно, знатный, вполне Можно было выдать за кражу со взломом.

Я открыла гардероб с платьями. Тут тоже всё было как обычно. Тем более что я, как и все женщины, не помнила своей одежды наизусть.

— А с фотографиями — ты точно уверена? — спросила у меня за спиной Марта.

— Что значит — точно уверена?

— Ну, я не знаю, вдруг тебе показалось? У тебя их там штук сто висит, мало ли. Как их все запомнить? Ты устала, вот тебе и померещилось, что они поменялись. А та дамочка, которая новая, так она вообще на тебя похожа. Ее точно раньше не было? Может, это дальняя родственница, ты про нее позабыла?

— Марта! — завопила я. — Мало того, что мне страшно, я начинаю бояться всего вокруг, у меня болит голова, разбита бровь, так теперь во мне сомневается даже моя лучшая подруга? Ты считаешь, что я ненормальная? Что я всё это придумала?

— Успокойся, пожалуйста. — Марта обняла меня за плечи. — Я знаю, что ты ничего не придумала, потому что я сама была с тобой в спортклубе, и я видела твою ворону и сообщения. Но просто на тебя всё это свалилось, да еще ты ударилась, плохо спишь, вот я подумала, что тебе могло показаться.

— Мне не показалось, — повторила я. — И мне нужна поддержка, а не подозрения в том, что я ненормальная.

— Тебе нужно отдохнуть, — сказала Марта. — Может, тебе съездить куда-нибудь с Марком? Заодно разберетесь с вашими отношениями? Куда-нибудь на белый песок, бескрайние пляжи, будешь гулять с ним вдоль прибоя в шелковых платьях…

— Было бы здорово, — вздохнула я и снова провела рукой по вешалкам. — Подожди-ка, а где, кстати, мое шелковое платье с хризантемами?

— Дорогая, ну хватит, прости меня, я действительно перегнула палку. Ты права, кто станет воровать вещи? — Марта взяла меня за руку и закрыла дверцу шкафа.

— Вы идете? — позвал из кухни Марк. — Всё готово!

— Нет, подожди, оно же висело здесь.

— Агата, оно в стирке или ты его куда-то запихнула в своем феерическом беспорядке. Пойдем, Марк зовет. Какой же он всё-таки красавчик…

Мы весь вечер просидели на кухне, и Марку даже удалось меня развеселить, но платье с хризантемами всё равно не выходило у меня из головы. Хотя, наверное, Марта была права: оно просто потерялось в моем беспорядке.

Моим первым заказчиком стал мой бывший начальник. Тот, кто когда-то прилагал все усилия, чтобы выставить меня за порог знаменитой старой лаборатории на окраине города. Тот, что завидовал мне и боялся меня. Когда я еще ходил в его подчиненных, он и все остальные постоянно меня испытывали. В меня не верили, мне не доверяли, меня опасались. Никто ни разу не порадовался моему успеху. Они пожимали мне руку, а я видел в их глазах ложь. Иногда зависть. А иногда — страх. Поначалу они сомневались и посмеивались, шептались у меня за спиной — я заставлял их замолчать от изумления. Они не верили в меня — но то, во что на самом деле невозможно было поверить, я создавал в своих пробирках. Они поручали мне самые сложные заказы, думая, что я никогда не справлюсь, — но я выполнял их, я делал даже лучше, чем от меня требовалось.

Потом они начали злиться. Сначала — вполне безобидно, говоря обо мне гадости на своих кухнях. Это не помогало, от этого они не чувствовали себя лучше, потому что я шел вперед, а они не могли до меня дотянуться. Гадости тянули их назад. Тогда мне стали вредить. Сначала по мелочи. Отправляли анонимные письма, оставляли открытым холодильник, где я хранил скоропортящиеся препараты, роняли мои реторты, переливали друг в друга содержимое склянок. Удивительно, но меня это только забавляло. Мне было не до них, мне было некогда. Я давно доказал всем и всё, но оказалось, что единственным человеком, которому мне хотелось постоянно что-то доказывать, оставался я сам. Я не выходил из лаборатории, забывал про еду и сон, настолько мне было интересно. Как будто не я, а кто-то другой брал мою руку и совершал все эти действия, иногда удивляя меня так, что руки начинали дрожать.

Иногда мне приходилось отвлекаться, всё-таки я работал на государственном предприятии, а стране нужны были сердечные капли и порошки от головной боли. Мой начальник был вечно недоволен, потому что мне было наплевать на рецептуру, а ему было наплевать, что лекарства, приготовленные по моей формуле, работали намного лучше, и в производстве обходились дешевле.