Ирина Трофимова - Две тайны Аптекаря

— А на что он тогда тебе сдался с больной темой? — Марта, как всегда, была прямолинейна. — Давай уже найдем тебе кого-нибудь со здоровой!

— Я не хочу его обижать и не хочу его потерять, — твердо сказала я. — У нас особенные отношения. У меня раньше никогда такого не было.

— Ты ненормальная. Твой ушиб головы точно не прошел даром. Ты не хочешь подумать о себе? У тебя самой, между прочим, тоже есть чувства.

— Когда мы влюблены, то сами для себя мы не существуем, — изрекла я.

— Да-а-ай конфету, — снова заныл малыш.

— Эта твоя доморощенная философия! Съешь уже Морковку! — сказала Марта сразу нам всем. — А, кстати, как это ты так быстро вылечила бровь? Это тот врач, у которого ты была?

— Тот врач, у которого я была, сказал, что в ране инфекция, что мне вовремя не наложили швы и что я останусь инвалидом с кривой бровью.

— И ты намазала ее зеленкой и вылечилась ему назло? Как это у тебя получилось?

Я боялась признаться ей, но всё равно сказала.

— Это Аптекарь. Он чем-то на нее капнул, и всё прошло буквально за полчаса.

Сказала и приготовилась к скандалу. Мне не хотелось говорить Марте и про четки, потому что она бы немедленно заперла меня у себя в кладовке и отправила к Аптекарю отряд спецназа. А я хотела разобраться во всём сама, как бы глупо и опасно это ни выглядело.

— Ух ты, — сказала Марта и еще раз внимательно рассмотрела мою бровь. — Он иногда бывает и добрым волшебником?

— Я выяснила, что к Аптекарю ездил Лунц.

— Директор музея? — удивилась Марта.

— Представь себе, именно он.

— И что он там делал? Думаешь, поэтому там оказалась картина?

— Картина оказалась там не без его ведома, это точно.

— Они прокручивают какие-то темные делишки с твоим алхимиком? Так, может, это он тебе угрожает?

— Лунц?

Конечно, я уже думала об этом и всё время прокручивала в голове возможные и невозможные варианты. Может, это именно директор музея пробрался ко мне домой? Может, он нарочно хотел навести подозрение на Аптекаря и подбросил мне его четки? А может, я просто выгораживала Аптекаря?

— Ну да, — кивнула Марта. — Боится, что ты что-то узнала, и хочет тебя припугнуть.

— Я тоже об этом думала. Но Аптекарь сказал, что Лунц болел, и он его вылечил. То есть он не сказал это открытым текстом, это я уже сама догадалась. Так вот, я подумала, что он мог расплатиться за лекарство картиной.

— Мама, дай конфету! — заорали дети в один голос.

— Ой, у меня же есть шоколадка! — вспомнила я. — В сумке. Можно дать им шоколадку?

— Да, давай конечно, — махнула рукой Марта. — Всё равно они не отстанут. Но что это должно быть за лекарство, ты уж меня извини! Расплачиваться национальным достоянием? Мировым, я бы даже сказала.

— Но если он был неизлечимо болен, Марта! Ради того, чтобы спасти жизнь, можно отдать и весь музей!

Я отдала детям шоколадку, и они весело кинулись ее разворачивать.

— Эй! Поделите пополам и не кусайте, как дикие дети. Сначала поломайте ее на кусочки и громко посчитайте, сколько кусочков у вас получилось. Так, чтобы мы с тетей Агатой слышали. А потом мы поделим кусочки поровну. Ну да, я с тобой согласна. — Она снова повернулась ко мне: — Хотя я бы не исключала, что это он тебя пугал.

— Я попробую что-нибудь узнать, — решила я. — Мне нужно еще раз попытаться поговорить с Лунцем. Если он меня не выставит.

— Мама! — вдруг закричали дети.

— Господи, какие вы неугомонные! — Марта стукнула кулаком по саркофагу и сама испугалась глухого звука. — Прости, Амедейчик. Что там у вас стряслось? Посчитали?

— Тут какая-то железка! Ее тоже считать?

— Какая железка?

Мы кинулись к детям. Марта быстро выхватила у них из перепачканных ручонок кусок шоколада, в котором действительно что-то блестело. Марта попыталась вытащить этот странный предмет, но тут же ойкнула, на пальце у нее показалась кровь. Мы посмотрели друг на друга и даже не смогли ничего сказать. В шоколадке, которую я нашла у себя в сумке, оказалось тонкое острое лезвие.

Никогда еще Артемида не чувствовала себя такой несчастной и беспомощной. Все ее надежды погибли этим утром, как будто это о них написали тот короткий некролог. Никаких шансов теперь не осталось, и всё вернулось на круги своя.

Примерно за месяц до этого Артемида встретилась в одном маленьком кафе со своим бывшим однокурсником, с которым не виделась несколько лет, с тех пор как он был вынужден покинуть страну после одной не очень приятной истории. Она всегда гордилась им, он преуспел, сделал карьеру, в его биографии были невероятные взлеты и катастрофические падения, а она так и осталась секретаршей. Но вовсе не потому, что не была амбициозной или ей недоставало способностей. У нее имелась веская причина.

Когда они еще были студентами, Артемида влюбилась в мальчика из параллельного потока. Он был симпатичным, стройным, кудрявым, считался душой любой компании и подавал большие надежды. Она следила за каждым его шагом, она знала, что он добьется очень многого, ведь он был самым талантливым и самым перспективным. В институте между ними так ничего и не было — он попросту не обращал на нее внимания, а она при нем робела и пряталась за чужие спины. Потом их пути разошлись, но она ни на день не выпускала его из вида, тщательно отслеживала его карьеру, и как только он занял свою первую руководящую должность, Артемида набралась смелости, пришла к нему на прием и упросила взять ее на работу. Кем угодно, хоть секретаршей. Она наплела целую историю о своем бедственном положении, о скандале с родителями, о проблемах с квартирой, о том, что ей просто как воздух нужна хоть какая-нибудь работа. Она умоляла его, сказала, что очень надеется на его понимание и на их старую дружбу, ведь когда-то они вместе учились. Он так и не смог ее вспомнить, но на работу к себе взял с удовольствием. Теперь они были вместе. Нет, конечно, не вместе, но хотя бы рядом.

Дома, в профессорской семье разразился страшный скандал, но ей было всё равно, она хотела только одного — быть с ним. Хотя бы так. В силу воспитания она никогда бы не осмелилась сказать ему о своих чувствах, но свято верила, что когда-нибудь он прочтет всё в ее преданных глазах и догадается обо всём сам. Она служила ему всю жизнь верой и правдой, каждый раз, когда он получал повышение, переезжала вместе с ним на новое место работы, была ему опорой и защитой. Она составляла его расписание, варила ему кофе и иногда даже писала за него тексты его выступлений. Она знала все его привычки, слабости и особенности дурного настроения по утрам. Она знала обо всех его делах и обо всех его темных делишках, но никогда даже намеком не дала ему догадаться об этом. Она сумела найти в себе силы смириться с его женитьбой, хотя тогда ей несколько недель пришлось провести в санатории для пациентов с нервными расстройствами. Годы шли, и она смирилась и с тем, что у нее никогда не будет ребенка от ее любимого мужчины. Она посылала его жене от его имени букеты на восьмое марта, потому что он сам всегда забывал это сделать, и бронировала для них билеты и отели, когда они собирались в отпуск. Его жена потом всегда звонила ей и благодарила, потому что отели неизменно оказывались самыми лучшими, а маршруты путешествий — самыми романтичными. Если бы она только знала, что Артемида выбирала их, мечтая, что там, на ее месте, рядом с ее мужем когда-нибудь будет она сама.